Пиратика - Танит Ли Страница 32

Капитан покорно встал и приказал своим людям принести товары.

— У нас есть индейские шелка… жемчуга из Катая и Антиохии.

Артия дружески обняла его за плечи.

— Я верю вам, сэр. Но одно неверное движение — и я вас убью.

— Ох… клянусь священной синевой небес…

— И поверьте, смерть от моей руки гораздо лучше, чем то, что могут сделать с вами мои люди…

Капитан взглянул на людей Артии и задрожал.

Пираты с «Незваного» стояли, грозно сомкнув ряды, нацелив заряженные пистолеты на дрожащую команду «Ройяла». Их лица светились гордостью и — как у всех победителей — были страшно безжалостны. Пожалуй, ни один настоящий пират не сумел бы лучше изобразить свою готовность к самым ужасным деяниям.

Артия дружески улыбнулась капитану.

Команда и пассажиры «Ройяла» затаили дыхание, а матросы тем временем выносили из трюма корзины и тюки.

— Вы что, девушка? — шепотом спросил капитан, бледный, как свежевыстиранное полотно.

— Да. Разве вы обо мне не слыхали?

— Простите — нет! Разрешите поинтересоваться, как ваше имя?

— Меня зовут Артия Стреллби, сэр. Я дочь Пиратики — а она была самым грозным пиратом на просторах Семи Морей.

Несчастный капитан хлопнулся в обморок. Артия подхватила его и аккуратно передала с рук на руки второму помощнику, припавшему к палубе в нижайшем поклоне.

— Если не станете чинить нам препятствий, вашей жизни ничего не грозит.

По «Ройялу» прокатилась волна отчаянных стонов. Тут вперед вышел какой-то человек и бросился к ногам Артии.

— Достославный сэр… мадемуазель! Разрешите вступить в ваши ряды! Я хочу служить под вашим знаменем. Клянусь, я готов умереть ради вас!

Артия задумчиво оглядела его. Он был мускулист и смугл — должно быть, франкоспанец — и, без сомнения, хорошо умел управляться с кораблем.

— Зачем?

К ее удивлению, доброволец перешел на ангелийский с сильным ландонским акцентом.

— Раньше я служил на другом корабле, но меня взяли в плен пираты. Пираты, правда, оказались никудышными. Я от них сбежал и в конце концов оказался здесь. Звать меня Глэд Катберт. И я умею играть на шарманке — она у меня своя, вот, глядите. Сгожусь для вашего оркестра.

Несчастный капитан «Ройяла», бережно поддерживаемый вторым помощником, медленно возвращался к жизни.

— Заберите этого парня, — взмолился он. — Это ангелийский пират. А играет он — прости меня господи! — мерзопакостно.

Когда они перебирались обратно на «Незваного гостя», Глэд Катберт присоединился к ним. С собой он прихватил свой инструмент — неуклюжий деревянный ящик с ключами и кривой рукояткой.

С ними же отправились жемчуга и шелка, золото и украшения с «Ройяла».

Даже Планкветт спустился с реи посмотреть.

Как легко! Неужели это возможно?

Почти как в театре…

* * *

— Вам очень повезло.

— Нет, мистер Феникс. Просто мы способные.

* * *

Море было лиловым, как фазанье перо, с редкими вкраплениями бронзы и зелени. Вокруг корабля прыгали серебристые дельфины. Громадные косяки рыбы — голубые, как небо, и розовые, как фламинго, — сопровождали «Незваного гостя». Зима осталась далеко позади. В этих краях всегда было лето.

Сияя в солнечных лучах, будто налитые медом соты, мимо проплывали земли Берега Золота и Слоновой Кости. Повсюду призывно белели не знающие закона гавани, словно приглашая команду «Незваного гостя» отдохнуть на их гостеприимных берегах.

Люди, черные, как Эбад Вумс, одетые в ярко-красные рубахи, подходили на лодках к кораблю, стоящему на якоре вдали от берега, и предлагали товары. На борт поднимались корзины из пальмовых листьев, полные бананов, манго и кокосовых орехов.

Позднее они высадились на берег аквамариновой лагуны, окаймленной пальмами в изумрудно-зеленых перистых венках. Честный Лжец весело плескался в теплой как парное молоко воде, Эбад сурово учил Эйри плавать. Эйри решительно тонул.

— Черт возьми, я же не рыба!

Артия, одетая, как и мужчины, в рубаху и подвернутые штаны, плавала как электрический угорь.

Феликс, которого тоже отвезли на берег, сидел под пальмами с Глэдом Катбертом и учился играть на шарманке.

— Вот я и назвал себя Глэдом, в честь моей супружницы — Глэдис, — рассказывал Катберт, по ходу дела объясняя Феликсу премудрости игры на хитром музыкальном инструменте. — Когда-нибудь я снова ее увижу, старую перечницу. Ну и норовистая же баба! Я по ней день и ночь скучаю. И во сне ее вижу, и всякий раз мне снится, как мы с ней бранимся. И до того радостно делается на душе! Ну, а ты-то кого на берегу оставил?

— Да в общем-то, никого, — ответил Феликс.

— У такого смазливого парня наверняка кто-нибудь да есть.

— Кого-нибудь — сколько угодно, — сказал Феликс. — А всерьез — никого.

— И семьи нету?

— Нет.

— Так откуда же ты взялся? Из вороньего яйца вылупился?

Феликс рассмеялся. Он посмотрел на пиратов, плавающих — и отчасти тонущих — в голубых водах лагуны. Вот из воды вынырнула Артия, в ее каштановых волосах, поблескивающих водяными каплями, светилась тонкая оранжевая прядь. Вынырнула и тотчас же снова нырнула. Уже почти научившийся плавать Уолтер испуганно взвизгнул — невидимая Артия дернула его за лодыжку.

— Нравится тебе наша капитанша, да? — спросил Глэд Катберт.

— Не очень.

— Мог бы улизнуть на том франкоспанском корабле, откуда я пришел. Они б тебя взяли. Сказал бы, что ты не пират и просишь о помощи. Ты это знал? Знал! Тогда почему остался?

— Все об этом спрашивают. По-видимому, у меня были свои причины.

— Не понимаешь ты, почему человек — мужчина или женщина — уходит в пираты, — вздохнул Катберт. — Это сразу видно. Но у нас тоже есть свои причины. По-видимому…

Никто не сказал Глэду Катберту, что он единственный на «Незваном госте» настоящий пират. И Феликс тоже решил помалкивать.

У них за спиной пальмы сменялись непроходимыми лесами, полными огромных зверей; люди часто слышали их рев, но старались не попадаться на пути. Яркие, будто радуга, птицы возмущенно загалдели, когда среди них приземлился мокрый как курица Планкветт.

— Этот попугай, он тоже плавать умеет. Никогда в жизни такого не видал. Я-то думал, они разговаривают, птицы эти. А наш всё больше помалкивает. Словно и не попугай… — размышлял вслух Катберт. — Ну и шуму от этих птиц. Я уже стал скучать по ландонским голубям.

Соленый Уолтер, только что вылезший из воды, кивнул.