Сумерки мира - Генри Лайон Олди Страница 32

Кастор протянул ему руку, затягивая рукопожатие дольше, чем это принято в первый раз между незнакомыми людьми. Пауза повисла в воздухе и стала увеличиваться в размерах.

– Мы из города, – сказал молотобоец.

Старшие молчали и разглядывали хозяина здешних мест.

– Из Согда? – бровь Кастора удивленно поползла вверх. – Пешком? Сумели добраться?

– Нет, не из Согда. Из Калорры. Спаси Калорру, бес. Голод у нас. Дети мрут, как… На тебя последняя надежда.

Кастор продолжал держать ладонь пришельца в своей, и плечи беса незаметно вспухали от скрытого напряжения.

– Отчего голод? – холодно спросил Кастор. – Крестьяне обленились? Или опять Вершители налогами душат?…

– Нет налогов. И крестьян больше нет. Все, кто по деревням жил, теперь в стенах укрылись, в Калорре… В поле не выйди, в лес не сунься – проклятые Перевертыши озверели совсем… Хотя им-то и звереть дальше некуда. Пять сел – в клочья, отряд воинов в топи заманили… Лютуют оборотни. От того и голод…

– Лютуют, говоришь… А от нас чего хочешь? Чтоб пахать вышли?

– Пахать не надо. Сами вспашем, и вас еще прокормим… Дай бойцов, бес. Про твоих саларов Девятикратных молва далеко бежит: дескать, все, чему тебя арена за века обучила, ты детям передал. Дай своих, бес, Скользящих в сумерках, или сам приди – учить. Не зря Перевертыши от ваших шарахаются. Ох, не зря… Дай людей, прикрой Калорру…

Кастор неожиданно отпустил парня и как кошка прыгнул к его спутникам, хватая их за широкие рукава халатов. Те испуганно отшатнулись, послышался треск разрываемой материи – и левые руки пришедших за помощью калоррианцев оказались обнажены.

Руки, на которых были выжжены Браслеты Жизней. У старика – восемь, у усатого – шесть. Ходоки были Девятикратными. Но пришли они – из Калорры.

Молотобоец выхватил нож и теперь стоял, не зная, что с ним делать.

– Что не бьешь?! – расхохотался Кастор. – Думал, бес беса не узнает? Сразу видно, что ты из рудничных, беглый, а не манежный… Я все никак понять не мог: куда ваш брат-то делся? Как Права бесам дали да надсмотрщиков Пауков с копей поснимали, так даже Порченые жрецы диву дались – рудники через день пустые, никого нет, ни души… Искали вас, искали… у вас там в подземельях сам бес ногу сломит…

Молотобоец-бес спрятал нож и улыбнулся.

– Думать надо, – продолжал Кастор. – Заранее думать… Молодой говорит, а старики молчат, – первый промах. От моего рукопожатия лучшие салары корчатся – а ты на боль внимания не обратил. Значит, второй промах… И третий, главный, – на кладбище с завистью одни бесы смотрят.

Старик в беседке кивнул, соглашаясь со сказанным. Кастор долго и внимательно смотрел на него и усатого; и бес из Калорры понял невысказанную мысль.

– Хитер ты, Кастор зу Целль… Поймал, не спорю. На взлете снял. Только слова мои от того не меняются. Отпусти саларов в Калорру. Иначе не обуздать оборотней… Мало бесов в Калорре, я да трое еще, тоже беглые в прошлом, да дети наши… Вот – внук мой, и сын его, старшенький… Сам видишь: охотники, кузнецы – бойцов нет. Отпусти или научи.

И снова кивнул, соглашаясь, дряхлый внук молодого деда из забытых времен, когда бесы еще бегали с рудников Согда.

И кивнул правнук.

– Меняться будем, – наконец сказал Кастор. – Слово за слово, тайну за тайну. Скажи, рудничный, почему выработки в горах пустуют? Куда ваша порода ушла? Почему не объявляется? И почему до нас восстать не подумали – ведь надсмотрщик бесу не указ… впрочем, и мы хороши…

– Мало ты знаешь о рудничных, манежный Кастор… Не заваливали тебя в шахте, когда Время горлом идет… Так что давай не будем. Было – и прошло. А вот куда наш брат после делся… Есть за Ырташем штоленка заброшенная. На нижнем ярусе зал там большой – в него все и ушли. Вас ведь сотен пять, а нас и того меньше будет… Камнем обросли, в камень спрятались, камнем стали… От Вечности только в камень прятаться. Запоминай, Кастор, может и пригодится когда… Не могли жить больше, и не жить не могли. Теперь сидят, Время на зуб пробуют. Говори, говори свое слово, Кастор, – я ответил.

Кастор задумчиво качал головой. Потом невесело улыбнулся и взял собеседника за плечо. Плечо было твердым и упругим.

– Ты когда по Целлии шел – что видел?

Калоррский бес нахмурился, вспоминая.

– Суету видел… повозки видел… большие такие, деревянные… люди тюки таскают…

Догадка выступила на его лице капельками пота.

– В Согд уходите!… Согд спасать… а мы… мы не люди… мы…

– Дурак ты, – незлобиво обозвал его Кастор. – Вечный, а дурак… Люди, не люди, Согд, Калорра… не до различий теперь. В Согд восточные поселения идут, а мы-то как раз в Калорру. Видно, судьба у Девятикратных – людей от Перевертышей прикрывать… А у моих детей, у саларов, – судьба вдвойне. Только вот…

– Только что? – тихо спросил бес из Калорры.

Кастор ответил не сразу. А когда ответил, то было слово его тяжелым и мертвым, как камень заброшенных рудников Ра-Муаз.

– Только что скажут Пустотники? Их дети, их кровь…