Достойный наследник - Джоэл Розенберг Страница 32

К тому же оно может пригодиться.

А кроме того, подумал он, задыхаясь от нахлынувших слез, оно – память о Приюте.

Пусть Джейсон не заслужил этого – он все равно сохранит его.

Чуть дальше по дороге, в неглубоком овражке посреди пшеничного поля, вокруг старого дуба зеленела трава. В тени дерева бил родник. Джейсон не знал, рукотворный это колодец или естественный ключ окружили срубом, но что за ним присматривали – это точно: дно присыпано свежей золой, веревка – крепкая и аккуратно скручена.

Первым делом он напоил лошадь и пустил ее пастись.

Потом разделся до набедренной повязки, вытащил бадью и занялся стиркой: постарался получше оттереть тунику и леггинсы и разложил их на солнце – сушиться.

Вытащил еще одну бадью и опрокинул ее себе на голову.

Вода была холодней, чем он мог себе представить; когда Джейсон отскоблил с себя всю грязь, зубы у него лязгали от холода.

Слегка обтеревшись собственным одеялом, юноша расстелил его и улегся на влажную ткань – обсыхать вместе с ней.

Он проснулся и рывком сел, удивился на миг – где это он, потом вспомнил.

Солнце стояло уже высоко, Джейсоновы одежда и одеяло почти высохли. Он по-прежнему хотел есть.

Юноша оделся, протер глаза и осмотрел припасы. Потом присел на корточки, обтер ружье промасленной тряпицей и туго завернул его в одеяло. М-да… Можно, конечно, сказать, что оно спрятано – но если этот сверток на что и похож, то на ружье, завернутое в одеяло.

Не слишком-то хорошо. Джейсон развязал багаж. Вытащил пучок перьев из мешочка с письменными принадлежностями, привязал их к веточке и всунул ветку в дуло ружья. Вынув нож, срезал несколько колосьев, незрелые зерна скормил кобыле, а стволиками обложил ружье и снова завернул все в одеяло.

Не в пример лучше.

Сторонний наблюдатель решит, что в свертке – лук и колчан со стрелами.

Юноша широко улыбнулся… и тут же прогнал улыбку.

Трус не имеет права на улыбки. Он больше не будет улыбаться, решил Джейсон, заворачивая пистолеты в промасленные тряпки и убирая их в переметные сумы.

Но Рикетти, как всегда, прав: решение одной, пусть и не самой важной, задачи сделало день чуть ярче, а жизнь – чуть лучше.

Затянув мечевой пояс, Джейсон вскочил в седло и решительно дернул повод.

Венест ничем не походил не только на Приют, но даже и на городки Холтунбима. Дома в Приюте были либо на деревянном каркасе, либо срубами из сосновых бревен; в Холтуне и Биме предпочитали строить из камня, хотя, конечно, развалюхи попадались и там, но были они из дерева целиком или хотя бы наполовину: деревянные щиты или рамы, заложенные плетенными из тростника циновками и обмазанные глиной.

Здесь же – не считая чуть видимого вдалеке замка правителя – глинобитными были все дома. И, разумеется, обладали эти дома всеми присущими подобным строениям сомнительными качествами.

В лучших из них был такой же сквозняк, как в самых плохих домах из камня, а стены их давали приют немереному количеству всяческих паразитов. К тому же – словно всего этого недостаточно – они легко загорались. Именно поэтому он запретил строить подобные дома в Холтунбиме.

И этим же объяснялся сторожевой пост. Вдали Джейсон видел каменную караульню у окружающей дворец лорда стены; но Метрейль давно жил в мире, и город выплеснулся далеко за границы каменных стен, оставшихся в самом его сердце. Грязный тракт охранялся лишь глинобитным, с деревянным каркасом домишком – такой же, если не большей, развалюхой, как и все другие – да парой снулоглазых стражей.

С деланным спокойствием Джейсон подождал, пока стражники осматривали и пропускали фермера с запряженной быками повозкой.

Наконец ему кивнули. Он спешился.

– По каким ты делам в Венест, парень? – спросил старший из двоих. На его хмуром морщинистом лице застыло выражение бесконечной усталости; шлем и кираса в нескольких местах проржавели насквозь. Потрепанный воин в потрепанных доспехах.

– Просто так пролег путь. И я старше, чем выгляжу. – Джейсон постарался, чтобы это прозвучало резко и хрипло, но голос подвел его: сорвался.

Второй стражник хмыкнул:

– И откуда? Мы, конечно, знаем, но ты ответь.

– Простите? – Ладонь Джейсона легла на рукоять меча. Клинок уже наполовину вышел из ножен, когда старший страж поднял руку.

– Та хават, Артум, та хават, – устало проговорил старик и повернулся к Джейсону. – Так частенько случается, парень; ничего необычного. Отвергнутые, как правило, едут сюда, а не назад к эльфам. Правителям Приюта не занадобился твой меч, так?

Джейсон не был уверен, что имелось в виду, но решил подыграть.

– Можно сказать и так.

Назад к эльфам – это означало Терранджи. Похоже, старый солдат принял его за человека оттуда.

Старик покивал:

– Так и есть. Лет десять назад я тоже туда ходил. Рассчитывал на доброе жалованье. Но я им не пришелся.

Младший – Артум – ухмыльнулся.

– Ты всегда был неважным мечником, Хабель.

Хабель резко выпрямился, и на какой-то миг Джейсон увидел в нем ту силу, которой он обладал в молодости.

– Дело было не в моих талантах мечника, мальчик, – проговорил он тихо, почти шепотом.

Порой все, что остается у воина, – его достоинство и гордость; на миг давняя гордость Хабеля полыхнула в нем, грозя разгореться в пожар.

Но миг миновал, оставив Джейсона задыхаться от ярости – не на Хабеля и не на другого солдата. Джейсон злился на себя самого. У Хабеля по крайней мере была гордость; возможно, в прежние времена Хабель не обратился бы в бегство, не выказал себя трусом.

– Артум… – Старик прислонился к глинобитной стене и вздохнул. – Этот их чертов дракон заглянул мне в самую Душу и заявил, что я не гожусь.

Эллегон. У его сына не было близких друзей – только Валеран и дракон. Но Валеран мертв; а Эллегон заглянет ему в душу, поймет, что он трус, и в отвращении отвернется.

Никогда Джейсон не чувствовал себя таким одиноким.

– Из какой ты деревни? – поинтересовался младший.

– А это так важно?

– Я спрашиваю…

– Артум! – Хабель посмотрел на Джейсона долгим взглядом. – Нет, возможно и нет, – сказал он, принимая неожиданно деловой вид. – К закату ты должен или покинуть Метрейль, или нанести визит старшине стражников – и либо наняться куда-нибудь, либо продемонстрировать, что у тебя довольно денег, чтобы не воровать.

– Я уеду до ночи, – сказал Джейсон; но, хоть голос его и звучал уверенно, особой уверенности он не чувствовал. Куда идти, когда жизнь кончена?