Брат из царства Ночи - Виктор Келлехер Страница 32

Реймон метнулся к двери, но ветер отшвырнул его обратно. Он оглянулся назад и увидел, что какая-то фигура отделилась от столба и выпрямилась. Голова непонятного существа скрывалась в темноте под потолком, движение его огромных конечностей затмевало свет, отбрасывая еще больше теней по всему помещению. Край тени упал на лицо Реймона, подобно темному пятну на бледной коже, и он снова отскочил к двери. Но, как и раньше, стена ветра отбросила его назад, свалила с ног, и он катился до тех пор, пока не наткнулся на ноги Лала.

Как только мальчик вскочил на ноги, он услышал, как Лал нежно проговорил единственное слово: «Отец… »

Это остановило Реймона. Пригвоздило к месту. Заставило его повернуться и увидеть, что Лал пододвигался к высящейся фигуре, которая стояла перед ними, покачиваясь, словно ее тоже поймал в свои когти штормовой ветер, носящийся снаружи, в ночи. С чувством одновременно отвращения и зачарованности Реймон смотрел, как Лал берет фигуру на руки и нежно кладет ее на пол. Стукнувшись о тяжелый камень, фигура застонала, и Реймон увидел ее лицо: такое же безобразное, как и у Лала, но старше, больше, и еще оно было серого цвета из-за непереносимой боли. Рука лежащего существа тоже показалась Реймону странно знакомой, только она была толще, волосатее, с большим количеством вен и мускулов, – а во всем остальном она была идентична руке Лала.

– Помогите… – мягко позвал Лал дрожащим от горя голосом, склонившись над фигурой.

Но Реймон не был состоянии шевельнуться, он все еще стоял в ошеломлении, так что только Нари пришла на помощь к Лалу.

Они действовали так заботливо, что Реймон исполнился странным состраданием. Они размотали ткань на огромной фигуре. В свете лампы показалась окровавленная повязка, проходящая через всю спину. Послышался стон, на этот раз со стороны Лала. Неожиданно Реймон подхватил этот стон, потому что в самом центре кровавого пятна он увидел металлический наконечник копья.

Давным-давно, в своей деревне (теперь ему казалось, что это было совсем в другой жизни), он очень гордился этим копьем. Но сейчас он не чувствовал никакой радости. К его смятению, он был охвачен ужасом. Как будто только теперь, встав перед реальным видом крови, капающей из живого тела, он начал понимать истину, о которой раньше не имел ни малейшего понятия.

Все еще зачарованный и полный отвращения он смотрел, как Нари стаскивала запачканную кровью часть туники. На остальное у него не хватило сил смотреть. Зажмурив глаза, он слышал хрип Лала, когда тот тащил сломанное древко, он слышал, как прерывалось от боли дыхание. Затем, после какого-то безумного шепота, послышался грохот падения тяжелых предметов и наконец – тишина…

Украдкой он приоткрыл глаза. Кости Пилар теперь валялись на полу, а Нари прижимала пустой мешок к зияющей ране.

– Все хорошо, – шептала она, – кровь почти остановилась.

Лал встал. На его лицо падала тень от лампы, на месте глаз – огромные черные пещеры, он подошел к Реймону и что-то протянул ему. Это был наконечник копья, острие которого блестело от свежей крови.

– Возьми… – прошелестел он голосом скорее грустным, чем упрекающим.

Реймон хотел потрясти головой, чтобы отказаться, но не мог. Его рука сама по себе вытянулась вперед.

– Я не хотел… – начал он. – Не хотел этого… Он умолк, когда его пальцы сомкнулись вокруг древка, которое неожиданно оказалось теплым. Кровь сочилась с острия, стекая на его пальцы. Он попытался вытереть руку и копье о край туники, но появившееся на ней пятно лишь напоминало о том, что он сделал – клякса краснела, как позорная отметина.

– Для… Реймона… – добавил Лал и отвернулся от него.

Предоставленный сам себе, Реймон забрался в угол комнаты и сжался в комочек, уткнув лицо в стену.

Он оставался в этой позе несколько часов. Позади него Лал и Нари шептались о том, как лучше перебинтовать рану. Позже к ним присоединился третий голос. Сначала тихий, как вздох, он постепенно становился громче, увереннее, словно пытался перекрыть возрастающую силу бури.

Слыша его, этот голос, так похожий на голос Лала, Реймон лишь сильнее сжимался, обеспокоенный чувствами, которые он не понимал. Эти чувства возбуждали нежеланные воспоминания. Он вспомнил, как Дорф в ночь появления Лала спросил его возмущенно: «Ты хоть что-нибудь чувствуешь? » И затем:

«Черт возьми, она же была твоей матерью!… Даже это чудовище знает, что значит скорбеть!» Еще он воспоминал Пилар, гладящую его по щеке загрубевшей рукой, и свой жестокий ответ ей. Он видел Солмака, отца, которого он нашел и потерял в песках пустыни. Он думал об отце, к которому так долго шел, чтобы убить его.

У Лала все было по-другому. Лал проделал это путешествие, потому что его обуревала скорбь. Он прошел весь этот путь ради совсем другой цели. И наконец здесь, в этом заброшенном месте, ему удалось найти… он действительно нашел…

Реймон встряхнул головой, не желая додумывать эту мысль. Вместо этого он с тоской спросил себя: «А что я сделал? А что я делаю? » Ответов не было. Только навалились на него тягостная смесь страдания и вины, ощущения невосполнимой потери, – и со всем этим он не мог справиться. Ему так хотелось, чтобы те трое, тихо и доверительно шепчущиеся между собой за его спиной в этом сотрясаемом ветром покое, вспомнили о нем.

Он утратил всякое представление о времени, когда Лал и Нари подошли к нему. К этому моменту буря достигла своей высшей точки. Ветер, казалось, превратился в безжалостного демона возмездия, волны – в горы скал и стали, которые сметали все на своем пути. Под их совместной атакой морская стена трещала и стонала, угрожая надломиться, так как ее камни беспрерывно скрежетали друг о друга.

– Стена долго этого не выдержит, – сказала Нари, – мы должны помочь Лалу, если мы хотим спасти ее. И нас самих тоже.

– Стену? – Реймон оглянулся, глядя испуганными глазами, словно только что пробудился ото сна. С ужасом он заметил, как сильно раскачивается лампа, ее мощное маятниковое движение соответствовало ударам волн.

– Но стена всегда стояла здесь, – возразил он, – она никак не может упасть. Абсолютно исключено.

– Она до сих пор стоит тут только благодаря Луану, – сказала Нари, – он единственный хранитель Лунных ворот. Без него стена бы давным-давно рухнула.

Мальчик взглянул на нее в изумлении. Луан? Истинный защитник людей? А вовсе не Солнечный Лорд? Нет, в это он поверить не мог.

– Да правда же, – настаивала она, – все, о чем нам рассказывают, вранье. Луан находится здесь для того, чтобы не позволить морю ворваться и затопить долину, и его обязанность – запирать Лунные ворота, когда начинается шторм. А больше никто этого сделать не может. У других нет такой силы.

– Тогда почему?.. – начал он.

– Почему они сейчас открыты? – подхватила она. – Он оставил их, пока ходил за ежемесячной данью. Он хотел промыть старый город во время низкого прилива, сполоснуть его от стоячей воды. Это тоже часть его работы. Обычно он запирает ворота при первом признаке шторма, но в этот раз не смог из-за раны. К тому времени, когда он сюда добрался, он уже потерял слишком много крови. Он был слишком слаб.