Клуб попаданцев - Татьяна Рябинина Страница 32

Куда только девалось мое спокойствие? Это напоминало начинающуюся простуду, но растянутую во времени. Постоянное лихорадочное возбуждение, легкий озноб, пересохшие губы и ощущение нереальности. Глоток отвара из гайи по утрам на время приводил меня в порядок, но стоило прийти в ресторан, и снова начинало потряхивать.

Йар появлялся еще дважды, но оба раза был не один. Ужинал в компании троих мужчин, одного из которых я видела тем праздничным вечером. Они что-то тихо обсуждали, наклонившись к центру стола, потом Йар садился за стойку, просил приготовить ему что-нибудь необычное, и мы разговаривали. О самых нейтральных вещах. Ничего личного.

Я пыталась поймать хоть какой-то интерес ко мне, помимо обычного — к приятному собеседнику. Иногда казалось, что замечаю его — во взглядах, выражении лица, интонациях. И тут же думала, что принимаю желаемое за действительное. Парадокс: я всегда легко и естественно считывала эмоции других людей, но оказалась совершенно беспомощной, когда это коснулось непосредственно меня самой. Такого не было еще ни с кем. Как можно не понять, что ты нравишься мужчине — не считая, конечно, явных признаков физического желания? Выходило, что еще как можно.

Разумеется, меня мучил тот же вопрос: как все решилось с Видой. Я чуть было не спросила в лоб, но в последний момент испугалась. Чего? Его вероятного ответа о том, что они по-прежнему вместе, а то и вовсе уже женаты? Вполне возможно. Почему молчал он? А с чего вдруг ему мне об этом рассказывать? Вероятно, в ту ночь он был настолько пьян, что не помнил ничего о нашем разговоре. Тогда вполне объяснимо, что в сравнительно трезвом состоянии у него не имелось причин, чтобы обсуждать с посторонним человеком свою личную жизнь.

Последний день моего испытательного срока мало чем напоминал праздник. Я, как обычно, провела его за стойкой, а вечером Снап принес написанный от руки отзыв о моей работе, крепко обнял и поблагодарил.

— Надеюсь, ты пока останешься у нас, Вера? — спросил он с надеждой. — Не уйдешь сразу?

— Конечно, нет. Сначала нужно отнести отзыв и проект в службу работы, а если там одобрят, подать заявку на пособие и кредит. Это не так уж и быстро.

— Поздравляю, Вера!

Я обернулась и ахнула.

Йар держал в руках букет немного привядшей арны — тех самых сиреневых цветов, рядом с кустом которых он поймал меня полтора года назад. Арна цвела почти круглый год, с ранней весны до поздней осени, но ее не продавали в цветочных магазинах. Неужели наломал в парке? Такой приличный, законопослушный Йар?!

Хотя откуда мне знать, какой он на самом деле? Уж точно не такой, каким я его придумала.

Нет, Йар не пошел меня провожать. Вручив свой потрепанный веник, он развернулся и исчез, оставив в полном недоумении. Снап только хмыкнул, но от комментариев воздержался.

Ночь я не спала — как девочка, которой мальчик подарил сорванный с клумбы цветок. Те пурпурные ниллы — все-таки это было не то. Сухо и официально. Сейчас — совсем другое. Сладкий запах ванили смешался с ароматом гайи, тонко и волнующе. Вспомнилось, как тогда в парке Йар смотрел на меня сердито, быстро что-то говоря. И как потом смягчилось его лицо, когда он сообразил, что я ничего не понимаю. Конечно, по одежде и прическе было видно: я не из этого мира, но до него не сразу дошло, что попала сюда всего минуту назад.

Мысли скакали в голове, как белки. То я отчаянно ругала себя, доказывая, что все равно ничего серьезного между нами быть не может, не стоит и начинать. Потом бросалась в другую крайность, отчаянно заявляя: плевать на все. Что будет, то и будет. И тут же благоразумие напоминало, что, вообще-то, никто мне ничего не предлагал, а цветы — это всего лишь цветы.

Твердо я знала только одно. Что делить его с Видой точно не буду.

Следующий день я провела в службе работы. Сначала долго сидела в очереди, чтобы сдать свой отзыв, потом в другой — чтобы зарегистрировать проект и сделать по нему пояснения. О решении мне должны были сообщить в течение недели.

Вечером все друзья собрались у меня, чтобы поздравить. Не было только Чезаре, которому еще долго оставалось жить в центре для попаданцев. Разумеется, все разговоры шли исключительно о нашем будущем клубе. Никто даже тени мысли не допускал, что мой проект могут отклонить.

— Мне кажется, клуб станет очень популярным, — заявил Войтех. — Для попаданцев — это ниточка, связывающая с родиной. Не только для наших, для всех. Уголок, где можно на час или два забыть, что мы здесь чужие и никогда не станем по-настоящему своими. Ну а местным будет просто любопытно. Ты и так уже стала знаменитостью, Вера. Твой Снап очень расстроится, когда ты уйдешь.

— Он уже расстраивается. Страшно даже подумать, сколько всего придется сделать, — вздохнула я.

— Ну ты же не одна, — возразила Грейс. — Мы все будем работать.

От таких слов казалось, что могу свернуть горы. Хотя если бы помог кое-кто еще, не только горы свернула бы, но и весь этот мир, наверно, поставила бы на уши. Ну да, он спрашивал, не нужна ли помощь. Может, и действительно что-то сделает, пусть даже стулья расставит. Но какая мне от этого польза, пока я не узнаю, что он порвал с этой жабой?

А на следующий день — вот ведь накликала! — жаба заявилась в «Грен» собственной персоной. Уселась на табурет, уставилась на меня взглядом, похожим на колючую проволоку, и потребовала чистого брана со льдом.

Я бросила в рокс три кубика, налила до половины и поставила перед ней на стойку. Вида выпила в два глотка, совсем не по-женски, опустила бокал со стуком и уставилась на меня в упор.

— Ну и что вам от него надо?

Я прекрасно понимала, кого она имеет в виду, но включила дурочку.

— Абсолютно ничего. Если бы хотела, переспала бы с ним еще полтора года назад, когда он каждый день пытался меня лапать, — и добавила, с удовольствием глядя на ее взлетевшие под пышную челку брови: — Вы ведь Мишеля имеете в виду?

Сначала она не поняла, но потом все-таки сообразила, что сразу два мужика нагрели ее в мою пользу, и стала наливаться цветами заката. А я все ждала, когда она повернется так, чтобы я смогла рассмотреть ее правое ухо. В левом у нее по-прежнему была серьга. Большая — не как у невесты. Ну не спрашивать же, жив ли еще ее муж.

Я уже успела узнать, что вдовы и разведенные в день смерти мужа или развода вынимают серьгу из левого уха и вдевают в правое. А если вдова выходит замуж снова, тогда носит две серьги. В каждом ухе — по мужу. Почти как звездочки на фюзеляже боевого истребителя. За подбитого противника.