Замуж? Не пойду! - Энжи Собран Страница 32

«Феникса?» – оторопело повторила я, вспоминая сказки об огненных птицах, воскрешающих из пламени.

«Феникса! – уверенно повторило это членистоногое, наконец-то, покидая мое плечо и перебираясь на фолиант. – Ну, чего стоишь? Пошли! Нам еще птичку эту бешенную искать!»

«Не командуй, насекомое!» – огрызнулась, злясь на себя за проявленную слабость. Все же не пристало Изабелле Фетисовой реветь и паниковать, когда надо действовать. Не этому учил меня папа.

«Я не насекомое!» – возмутился паук, пока я поднимала фолиант и выбирала направление.

«А кто?».

«Тот, кого ты вообразила, – я даже замерла на месте от неожиданности. – Чему тебя вообще учили, бестолочь? Урмиусы – воплощение страхов».

В голове разом промелькнули все когда-либо виденные ужастики, а учитывая, что иногда заснуть я могла только под них, смотрела я их много, но монстров никогда не боялась, люди меня страшили значительно больше. И вот, как оказалось, такая помесь паука со скорпионом. Усмехнулась, вспомнив свой второй страх – летучих лисиц, и с открытым ртом наблюдала, как на моих глазах происходит перевоплощение. Когда же на меня посмотрели два круглых глаза в окружении светло-коричневых очков на заостренной собачьей мордочке с закругленными ушками, присвистнула от восторга и удивления:

«Круть!»

«Я могу летать!» – восторженно завопил урмиус, взмахивая своими черными кожистыми крыльями и поднимая пыль с каменного пола.

Теперь урмиус был размером с фолиант, а размах черных кожистых крыльев превышал его раза в четыре, достигая метра. Неудивительно, что крыланы так напугали меня в детстве. Увидишь такое создание, пикирующее на тебя в пятилетнем возрасте, еще не так испугаешься. Пусть даже оно и в вольере зоопарка.

«В таком виде он мне нравится больше», – вынуждена была признать я, почесывая за пушистым ушком, спикировавшего мне на плечо крылана. Все же к страху перед пауком добавлялась брезгливость, а этот зверек был довольно симпатичен. Хотя и довольно тяжел.

На мою мысль крылан смешно фыркнул и тут же истаял, возвращая себе форму паука.

«Нравится ей, как же! Мелкий какой-то. Эх, был бы парень, так я бы на что-то путное был похож, а так…», – разочарованно протянул крылан, окидывая себя взглядом.

«Слушай, если ты воплощаешь мой страх, то, как принцы поняли, что ты урмиус?»

«У нас таких тварей, как ты вообразила, не водится. Это ж надо было такое придумать», – недовольно осматривая свое тельце, пробормотал урмиус.

«Это ты еще «чужого» не видел и остальных выдуманных страшилок. Да, и не я это придумала, такие хвостатые паучки водились в древности. А я мелкая любопытная была, вот и читала все, что не попадя. Особенно увлекалась палеонтологией», – почему-то начала оправдываться я.

«Молчи уж!» – недовольно буркнул паук, а у меня в голове настойчиво мелькнула мысль о том, что я должна была вынести из испытания вещь, а не это говорящее членистоногое и, если я нечаянно прихлопну его этим фолиантом, то за вещь он вполне сойдёт.

«Так, что с принцами?»

«А что с ними? Мало того, что девчонка, так еще и непутевая… Как ты вообще в Корвернок попала? Неужели, запрет на обучение женщин сняли? Или ты, поэтому такая бестолковая, что тебя ничему не учили? Да, и зачем вообще вас учить, если вы должны дома сидеть и наследников рожать».

«Еще один шовинист выискался на мою голову. Слушай, а давай, я тебя потеряю? Сделаю вид, что в той комнате с дверями никакой вещи не нашла».

«Я тебе потеряю! Я что зря ждал тебя столько лет?» – обиженно проворчал паук.

«Так зачем ждал? Принцев же тьма тьмущая. Каждый год выбор проходит. Выбрал бы себе любого».

«Любой не подойдет. Магия у них не вкусная, – как-то обреченно признался урмиус: – Фонит страхом или слабостью».

«Прям-таки у всех?»

«Ну, почему же у всех. Только у тех, у кого схожий дар. Остальные мне не подходят».

«А схожий это какой?»

«И чему тебя только учили?»

«Ничему», – качнув головой, призналась я.

«Ты маг иллюзий. Это твой основной дар. Не заметила, как все видят то, что ты представляешь?»

Вспомнила свое пробуждение, зал и красную ковровую дорожку, убегающую из-под ног. И как раньше это не сопоставила? Трей же говорил, а в моей голове не отложилось. Слишком много всего навалилось последнее время, некогда было остановиться и задуматься. Я даже свой внешний вид приписывала артефакту, забыв о том, что уже неоднократно корректировала его в едва заметных мелочах.

«Что ты там говорил про феникса?» – вернулась я еще одному непонятному мне моменту.

Коридор закончился ярким сиянием в конце тоннеля, потянувшись к которому, сделала очередной шаг, пресекая отчетливо видимую черту, где состыковывались свет и тень, и замерла от неожиданности.

Передо мной приветливо раскинулась уютная поляна сочной зелени с яркими цветущими островками. Над головой сияло жаркое солнце. Воздух одуряюще пах озоном, скошенной травой и легкой смесью потрясающе нежных цветочных ароматов. Возле моих ног притаился огромный камень с замысловатым узором, от которого в разные стороны разбегались причудливо изогнутые тропинки.

– Налево пойдешь – коня потеряешь…, – еле слышно пробормотала я, уж очень сильна была ассоциация с былинным камнем из старых сказаний.

Только тропинок убегало не три, а как минимум пара десятков и все разные – узкие, широкие, полностью вытоптанные, заросшие густой травой, извилистые и прямые. И я очень сомневаюсь, что для каждой из них есть своя присказка. Хотя…

На минуту задумалась, пытаясь решить, как же все-таки выбрать нужную, пока не вспомнила притчу про мудрецов, заблудившихся в лесу, и не свернула на ту тропинку, к которой у меня больше всего лежала душа – маленькую, едва приметную в несмятой траве и какую-то зовущую что ли.

И стоило мне ступить на нее, как все стремительно изменилось. Небо заволокло темными, готовыми пролиться тучами, а пронизывающий холодом ветерок закрутил парочку маленьких ураганов. Обернулась и … не увидела камня, хотя сделать успела от силы десяток шагов. Вместо него за моей спиной, будто отрезая меня от всего живого, зияла зыбкая непроглядная пелена. Пугающая и приближающаяся.

«Беги!» – завопил в моей голове урмиус.

И я побежала.

В какой-то момент грянул жуткий громовой раскат, и темное небо расчертило огромной молнией, разделив его на две части – насыщенно-синюю и огненно-красную. Усилившийся ветер донес запах моря. От возможного ливня прикрыла голову фолиантом, бежать с которым на голове, а не под мышкой, оказалось неожиданно удобней.

Всего пара минут бега и вокруг меня, буквально, разверзся ад на земле.

Первый росчерк голубой молнии, долетевший с синеющей части неба, выбил почву из-под моих ног, оставив небольшую воронку и обдав пылью. На миг затормозив, очнулась, когда горячий камень размером с теннисный мячик, прочертив небо, по касательной обжег жаром правое плечо и рухнув на землю, оставил занявшуюся бодрым пламенем воронку.