Смерть моя, жизнь моя - Эрато Нуар Страница 32

– Мне нужна тёплая чистая вода, – распорядилась. – И бинты.

Кто-то из молодых храмовников подхватил ведёрко и отправился за дверь.

– Очень похвальное стремление, дитя, – к нам вошёл тот самый старик. В руках его была трость с набалдашником в виде головы дракона, хотя я понятия не имела, когда он успел ею обзавестись. – Но вы не обязаны ухаживать за дх’эром Наместником. Мы позаботимся о нём. А вы, Илесс, свободны.

– Дх’эр Наместник... защищал меня. Это из-за меня он весь изранен. Я не могу покинуть его сейчас...

– Вы вольны поступать, как считаете нужным, – согласился он.

После чего развернулся, поднял трость к стене.

Глаза дракона на набалдашнике вдруг медленно открылись, сияя пугающим красным светом. А следом из пасти вырвалось пламя.

Ударилось в стену, оставляя под потолком вязь светящихся пятен. Они очень напоминали узор драххов, и всё же отличались – я это ощущала почти физически, только объяснить бы не смогла.

– Что вы делаете? – вырвалось у меня.

Татуировку покалывало, из горящей серебряной она снова превратилась в тёмную, безжизненную. Старик промолчал, обходя комнатушку по периметру, оплетая, словно опечатывая её огненным узором.

Остальные храмовники поспешили уйти с его пути, только я крутилась вслед за ним, не понимая, что происходит. Но почти не сомневалась: это вряд ли пришлось бы по нраву Эллинге.

Наконец, старик вернулся к кровати Сольгарда, соединив над ней узор в небольшой, пылающий знак. Удовлетворённо опустил трость, устало сел на соседнюю кровать.

– Так он не сможет обернуться, – пояснил. – Даже если придёт в себя.

Что ж, в этом была своя логика. Зная Эллинге, не думаю, что ему понравится происходящее, когда он очнётся.

– А дальше? – уточнила.

– А дальше у нас будет, о чём договариваться с драххами, – поднялся старик.

Вернулся тот парень, который забрал ведро. Следом за ним девушка в такой же одежде служительницы Храма, с охапкой бинтов и тканей.

Никто из них не проявил желания помочь мне. Гордо расправив плечи, я не стала просить.

Почему-то казалось, они готовы были кинуть его чуть не на пол в темнице, и это неприятно сжимало в груди.

И, пожалуй, мне не хотелось, чтобы к Эллинге прикасался кто-нибудь из них.

Не глядя, как за ними закрывается дверь, я смочила ткань и принялась осторожно отирать грудь, живот, руки. Шею, на которую страшно было взглянуть.

В голове почему-то проносились картины этих плеч, возвышавшихся надо мной. И то непривычное ощущение, пугающее и приятное одновременно, когда я почувствовала его внутри...

– Иви, зачем ты?

Задумавшись, я не заметила, как вошёл Картер.

– Не бросать же его раненного! Это... не по-человечески!

– Ты... не должна чувствовать себя виноватой, Иви, – Картер приблизился, взял ещё одну ткань, смочил в ведре.

– Из-за меня он ранен!

– Почему из-за тебя?

– Потому что он защищал меня!

– От кого, Иви?

– От драххов!

– То есть драххи что-то имели к жене своего предводителя, а ты виновата?!

Я промолчала. Действительно ведь. Я считала точно так же. И всё же...

– Я дала обет перед богами и людьми.

– А у тебя была возможность отказаться? Иви, драххи убивают ниатари! Насильно забирают их в жёны, не спрашивая согласия, чтобы те погибли, вынашивая их монстров!

– Я знаю, Картер! Но никто не заслуживает того, чтобы его бросили умирать, понимаешь? Эллинге... не плохой. И я думаю... мне кажется, с ним можно договориться.

– Ты должна исчезнуть до того, как он придёт в себя. Я считаю.

– Ты считаешь, – хмуро отозвалась я. Подняла глаза на брата: – Расскажи мне всё, Картер.