Горничная для Мага - Властелина Богатова Страница 32

— Аскил, — вдруг позвал Ламмерт, и Фабиана увидела мелькнувшего в дверях коридора управляющего, в руках у него был поднос. — Принеси в зал жгут и мазь, миледи подвернула ногу.

Управляющий коротко кивнул и, развернувшись на каблуках, пошёл обратно. Фабиана с немым стоном прикрыла веки.

Ламмерт опустил девушку на диван, присел на корточки, приподнимая чуть подол платья, взялся за туфель.

— Что вы делаете?

— Пытаюсь помочь, — расстегнув застёжку, стянул обувь с такой лёгкостью, будто постоянно так делал, конечно, Фабиана не сомневалась, что в этом милорд достаточно опытен.

Наблюдала, как тёмные брови сошлись на переносице, когда он осмотрел ногу.

— Снимите чулок.

— Что?

— Снимете или я сам это сделаю, — выпалил он без зазрения совести, — если вы стесняетесь, я прикрою глаза, чтобы не порочить ваше целомудрие, — в ответ Ламмерт подтвердил свои слова действием — закрыл рукой глаза, будто в насмешку, губы продолжали чуть улыбаться. Да он издевается! — Живее, — подстегнул подглядывая.

— Не смотрите, — Фабиана фыркнула и торопливо, задрав платье, стянула чулок. Что она делает? Почему подчиняется каждому его слову? Щиколотка и в самом деле припухла. Ламмерт осторожно коснулся повреждённого места и чуть надавил. Фабиана прикусила губу, перетерпливая боль и то, как горячие пальцы милорда скользнули по стопе, разливая по коже горячим воском волнение. Это было чересчур — непозволительно, чтобы чужой мужчина касался ног! Но она сама виновата, нужно было всё же этим вечером остаться у себя.

— Связки не порваны, это хорошо.

Фабиане хотелось одного: чтобы он поскорее перестал её так трогать.

В двери вошёл Аскил.

— Вот, — протянул он господину. Хэварт забрал у него свёрток.

Управляющий, конечно, был более тактичен и покинул зал. Хэварт взял мазь и неспешными движениями нанёс на щиколотку, уверенно растирая по кожи ладонями.

— Опухоль спадёт через несколько часов, а вот жгут… — он расправил лоскут, принялся наматывать неспешными движениями, — придётся перевязывать неделю, а то и две, чтобы в повреждённой мышце не образовалась шишка.

— Откуда у вас такой навык?

Хэварт усмехнулся, будто вспомнил из своей жизни какой-то случай.

— Отец пытался отдать меня на обучение врачевательству.

Фабиана даже брови приподняла от изумления:

— И что же, вы — лекарь?

— Нет. Меня хватило на полгода, но некоторые основы по оказанию первой помощи успел получить.

— И почему вы не стали дальше этому учится? Это такое престижное умение, что не каждый может его получить.

Мало того дорогое, так ещё и должны иметься определённые весьма сильные качества характера.

— Это было желание отца, не моё, — резко отрезал Ламмерт, давая понять, что не желает говорить на эту тему дальше.

Фабиана глянула на его руки.

— Откуда у вас эти увечья?

Ламмерт зафиксировал жгут, но не выпустил, задержался, подняв на девушку взгляд, карие глаза в тусклом свете были почти чёрные, настолько, что зрачок сливался с радужкой глаз, делая взгляд глубоким, и в нем горели язычки пламени, которые жалили и жгли, крадя душу. Настоящая магия, лишающая воли — Фабиана про такое слышала: стоит потерять бдительность и…

— Зачем вам это знать? — вдруг спросил он.

— У вас есть какие-то способности?

— Знаете, что меня удивляет? — рука Хэварта скользнула к пальцам ног, так медленно, что по спине мурашки хлынули, а в животе занемело. — Иногда из вас и слово не вытащить, а порой вы излишне любопытны и болтливы.

— Вы не ответили, милорд, — настояла Фабиана на своём, стараясь не заострять внимания на ощущениях чутких пальцев на своей ступне.

— Когда-то… вышел один неудачный… опыт.

— Это с вами сделала магия?

Хэварт тягуче на неё посмотрел и отвернулся, взял туфель и, придерживая пятку, обул.

— Хотя, конечно, на первое время лучше носить обувь без каблуков, — ответил он совсем другое, уходя от разговора.

— Других у меня всё равно нет, так что похожу и в этих.

Ламмерт, наконец, выпустил ногу, и Фабиана смогла поправить платье, смяв в кулаке тонкий чулок.

— Простите за испорченный ужин, — поднялась, стараясь не сильно наступать на повреждённую ногу.

Ламмерт не отступил, и она оказалась едва ли не вплотную к нему. Он стоял не шевелясь. И Фабиана чувствовала кожей касания его потемневшего взгляда. Стоило только ей поднять глаза, в голове пронеслось воспоминание о том взгляде милорда, в той подворотне: взгляд зверя, пожирающий, жадный, слишком острый, чтобы делать резкие движения.

— Пустите, — шёпотом попросила, боясь сделать шаг.

Ламмерт не ответил, продолжая мерить тяжёлым взглядом. Теперь его дыхание особо ощущалось вблизи на виске, отзываясь горящими пеплом, который вмиг разнёсся по всему телу жалящими искрами.

— Почему ты дрожишь? — его голос — низкий, чуть хриплый — осел тяжестью в теле.

Он поднял руку, коснулся пальцами подбородка, и Фабиана увидела зеленоватое свечение, проступающее по ожогам. Как завороженная смотрела на его кисть, словно ей открылась какая-то тайна, о которой знали немногие, доверенная ей Ламмертом. Рука мгновенно скользнула к шее, горячая ладонь обожгла кожу, касаясь её, поглаживая. Он всё делал неспешно, будто проверял что-то или, напротив, тянул, наслаждаясь её ставшими слишком противоречивыми эмоциями в этот миг.

— Вы как-то недавно просили поцеловать вас, помните? — произнёс в следующий миг он.

— Я была не в себе, — пролепетала.

Всевидящая, почему она не соврала, что не помнит, ничего не помнит?! Фабиана смолкла, потому что голос не слушался и был слишком слабым под воздействием прикованного взгляда мужчины к её лицу.

В следующую секунду пылающий взгляд медленно и жадно сполз к губам. Воздух вышибло от страха и странного томительного предвкушения, когда его губы оказались слишком близко, горячие, соблазнительные настолько, что кровь ударила в виски пьянящей волной. Другая рука мужчины легла на талию, проворно скользнула к пояснице, Ламмерт привлёк Фабиану к себе настолько непозволительно близко, что сердце заколотилось как безумное, словно птица, пойманная в клетку. Фабиана упёрлась ладонью в солнечное сплетение мужчины, пытаясь хоть как-то отгородиться, противостоять, но пальцы дрожали и не слушались.

— Попросите меня ещё…

— Вы в своём уме?

— Чего вы боитесь? Я вас не трону, если вы не захотите…

— Я не хочу.

— Не верю… — прохрипел он, обжигая лицо горящим взглядом.

И к великому ужасу, он был прав, горло сжало, когда Фабиана вознамерилась ответить достаточно понятно — она молчала, слыша грохот сердца. Это выглядело как согласие, молчание дало разрешение на действия. Пальцы Ламмерта зарылись в волосы глубже, чуть сжали пряди и потянули, заставив немного запрокинуть голову. Губы мужчины опалили кожу шеи. Фабиана вздрогнула, вспыхнула, как сухой лист, брошенный в костёр, порывисто выдохнула, замерла, ощущая губы мужчины в столь интимном, ничем не защищённом участке тела. Жадный вдох Хэварта, вбирающий её запах, окончательно выбил из-под ног пол. Фабиана не успела опомниться, как жадный поцелуй завладел её губами, лишил воли и последней возможности дышать.