Адские чары - Вера Крыжановская Страница 32

В первый раз за пятнадцать лет он причащался и молился. Свой союз с Кирой он считал теперь предначертанием судьбы, которую следовало терпеливо нести; любовь к молодой жене всё же изменила свой характер, облагородилась и прониклась глубокой жалостью.

Получи Кира не столь поверхностное воспитание, а более проникнутое истинным религиозным чувством, она не бросилась бы за ловлей мужа к колдунье.

Так проходила зима. Со страхом и тревогой замечал маркиз быстрое угасание Киры и её отчаяние. Наконец, как-то она снова предложила мужу освободиться от неё и начать развод.

— Нет, Кира, я тебя люблю и не оставлю никогда, — твёрдо ответил он. — Однако позволь тебе заметить, что предаваться угнетающему тебя отчаянию или ни к чему не ведущему возмущению, ты только усугубляешь тяжесть ниспосланного нам испытания. Крест, который мы несём, вполне заслужен. Я своей прежней разгульной жизнью и ты своим безрассудным поступком навлекли на себя злополучные злые силы, которые окружают нас. Молись, вместо того, чтобы отчаиваться, и милосердный Бог пошлёт нам своё спасение там, где мы меньше всего ожидаем.

— Настя тоже молилась, даже посвятила себя Богу; а, тем не менее, все-таки погибла, — прошептала Кира.

— Она пала жертвой сил, законы и действия нам неизвестны, а ты пережила эту страшную ночь, значит, что-то воспротивилось той злой силе, которая уже душила тебя. За последнее время я изучал эти вопросы и, полагаю, узнал, что именно спасло тебя. Но я желал бы и тебя посвятить в это интересное знание; а если ты согласна разделить мой труд, то я могу прочесть, или мы совместно будем читать сочинения по этим вопросам. Тогда ты лучше поймёшь, жертвой каких злобных сил ты стала и будешь в состоянии сознательно искать пути к спасению.

С этого дня Кира стала принимать участие в занятиях мужа, пробудившийся в ней интерес к странным и страшным тайнам оккультного мира рассеивал отчасти её мрачное сомнение.

В конце концов маркиз получил известие о смерти тётки, оставившей ему значительное, но крайне запутанное наследство, и, по мнению поверенного Керведека, его присутствие в Париже было необходимо.

Приходилось ехать, а Кира решила провести это время на юге России, в женском монастыре, где её родственница была монахиней.

— Матрёшу я возьму с собой, чтобы мама могла полечиться и отдохнуть. Она, бедняжка, очень измучилась и ослабела, — грустно сказала Кира.

В середине апреля Кира прибыла в обитель и поселилась в монастырской гостинице. Глубокая тишина монастыря сразу благоприятно на неё подействовала. В храме покоились мощи высокочтимого святого, и Кира особенно любила молиться у раки. В такие минуты ей казалось, что её овевает тёплое дуновение, и светлый покой наполнил её исстрадавшуюся душу.

Она решила прожить в монастыре несколько недель. Чувствовала себя Кира лучше, а в душе иногда пробуждалось что-то похожее на надежду.

С той поры как она жила в монастыре, присутствие призрака и трупный запах её более не тревожили.

Родственница Киры, казначей монастыря, была женщина верующая, деятельная и притом с большим житейским опытом. Хотя мать Порфирия и не знала всей правды, но чувствовала искренне глубокое сожаление к молодой, красивой и богатой женщине, по-видимому, очень несчастной.

Со своей стороны, Кира тоже привязалась к доброй и приветливой монахине, и вот однажды в задушевной беседе она открыла ей свою тайну. В первую минуту мать Порфирию охватил ужас; потом она задумалась, наконец, перекрестилась и сказала:

— Страшно согрешила ты и наказана жестоко; но милосердие Бога к кающемуся грешнику — неисчерпаемо. Много одержимых и околдованных получило исцеление у мощей Святителя. Проведи три ночи подряд у раки преподобного и горячо, от всего сердца моли его о помощи, может быть, он поможет тебе.

— Да, да. Я непременно последую вашему совету матушка. Только… я боюсь остаться ночью в церкви одна; много страшного пришлось мне вынести, — ответила Кира вздрагивая.

— Сама-то я стара и слаба, чтобы бодрствовать всю ночь, а я пошлю с тобой сестру Варвару. Она здоровая, смелая и глубоко верующая девушка.

Следующие сутки Кира постилась, съев за день лишь просфору и запив водой из вырытого угодником колодца, почитавшегося священным; с наступлением ночи они отправились с сестрой Варварой в храм, запертый тут же для посторонних.

Внутри было почти совершенно темно; лишь поставленная Кирой у раки свеча и несколько топившихся лампад слабо озаряли просторный храм, дальняя часть которого тонуло во мраке.

Кира была так бледна, а страх так ясно отражался на её лице, что сестра Варвара сочла нужным ободрить её.

— Не бойся, будем молиться вместе. Мы здесь под покровом Святого, так чего же нам бояться. Сила Божия бесконечно могущественнее силы сатанинской.

В течение двух часов всё шло прекрасно. Монахиня прочувственно читала вполголоса молитвы, а Кира, слушая её, и сама усердно молилась. Уже пробило полночь на монастырской башне, как вдруг Кира обратила внимание, что вокруг неё полная тишина. Она взглянула на монахиню и обмерла со страха.

Склонясь на ступени раки, сестра Варвара крепко спала и не просыпалась, несмотря на расталкивания Киры; а между тем, слышавшееся где-то знакомое потрескивание и пахнувший ей в лицо порыв холодного воздуха указывали на приближение страшного призрака.

Вдруг в одном из высоких окон храма блеснул луч красного света, озарив кровавым отблеском плиты пола; затем, неподалеку от Киры поднялся клубами дым, образовавший скоро фигуру человека, и на этом багряном фоне, словно в зареве пожара, явился Басаргин. Его мертвенно-бледное лицо отражало невыносимую муку. Обезумев от ужаса, Кира упала на колени, прижалась к раке преподобного и ухватилась обеими руками за покров.

— Боже милостивый, великий угодник Божий, под сенью которого я нахожусь, помилуй меня. Пошлите смерть за прегрешения мои, положите конец моим мучениям, — шептала она, вне себя.

Протянув руки к призраку, она продолжала глухим голосом:

— Прости меня, Алексей! Сжалься! Лучше убей, а не мучь…

Лицо призрака страдальчески исказилось, и раздался глухой, словно издалека донёсшийся голос.

— Меня вынуждают преследовать и убить тебя, но я не хочу твоей смерти, ни твоих мучений… Я надеюсь порвать проклятие ужасные узы, связующие нас… Здесь я могу говорить правду… Слушай! Ищи Шепсу, черкеса… Он один может освободить нас.

Кира, как парализованная, слушала его; охвативший её ужас спадал.

Вдруг она увидела, что от раки исходит серебристый пар, сгущается, и на этом светлом облачке ясно обозначился силуэт прозрачной руки, страждущего духа сияющий крест.

На лице призрака тотчас появилось выражение радости и облегчения, а сам он как-будто преклонил колени. Видение уже бледнело и таяло, луч красного цвета гас, вокруг снова надвигалась тьма.

Но Кира была окончательно обессилена. Глаза её закрылись, и она потеряла сознание. Прикосновение мокрого полотенца, которым сестра Варвара вытирало лицо Киры, привело её в себя. Монахиня стыдилась того, что уснула: а так как Кира не сказала про видение, то обморок та приписала утомлению, повела её домой и уложила в постель.