Отмеченная - Мария Печурина Страница 32

— Что я делаю? — тут же одергиваю себя. Так надо. Я обещала вернуться, и с поддержкой северного беты я вернусь.

Лицо Кирилла становится непроницаемой маской, когда я приближаюсь к нему. За маской, я уверена, плещется море ярости.

— Садись в машину, — только и процеживает ледяным голосом волк. Отличное начало. Посмотрим, на сколько хватит его терпения.

Благо, что помимо Кирилла, который усаживается впереди на пассажирское сиденье, есть еще хорошо знакомый мне волк.

— Здравствуй, Дим, — улыбаясь, приветствую парня.

— И тебе не хворать, Агнес, — отвечает он мне тоже с улыбкой, но вот волк ведет носом и прищуривается. Ему хватает такта ни о чем не спрашивать и никак не реагировать на мою… испорченность.

А мне, честно говоря, становится откровенно все равно, потому что автомобиль уносит меня все дальше и дальше от земель снегов и гор. От Влада.

И сердце тянет от тоски, а моя волчица, что все эти дни была сама паинька, тихо поскуливает. Ее хотя бы никто не услышит. Мне же выть нельзя.

Дорога проходит в тишине, если не считать поскрипывание зубов беты. Я даже начинаю гадать, останется ли от них что-то к концу пути. Осталось…

Стоит мне только выбраться из машины у парадного входа в дом альфы, как Кирилл тут же ощеривается на меня.

— Ты не хочешь ничего объяснить? — хватает меня чуть выше локтя и тащит к логову. — Они тебя принудили? Да? Это будет война!

— Никто меня не принуждал, — даже ни капли не сопротивляясь, отвечаю волку. Не вижу смысла дергаться и кричать.

— Что?! — рывок, и я почти впечатываюсь в его грудь.

— Ты делаешь мне больно, — шиплю на волка, когда тот с силой сжимает пальцы на моих плечах.

— Повтори, что ты сказала!

— Ты делаешь мне больно.

— Раньше! Что ты сказала раньше!

— Меня никто не принуждал, — спокойно смотрю в глаза бете. Он не верит… в первые секунды, а потом отталкивает меня от себя, будто я заразная. Не удивил бы, если б вытер руки о штаны.

— Как ты могла до такого опуститься?

— Я никуда не опускалась, — холодным тоном, которого сама от себя не ожидала, говорю ему. — Я получила то, что хотела. Вот и все.

— Хотела стать обесцененной? — выплевывает Кирилл. — Могла бы и меня попросить.

Пусть волк сильней и выше меня, но я на то и тренировалась все эти годы. Вкладываю в кулак всю свою силу. Я научилась держать удар сама, а не ждать от кого-то помощи. Вот и сейчас, не собираюсь убегать, поджав хвост. Кирилл переступил ту грань, через которую ходу нет. Унижать себя подобными намеками я не позволю.

— Как видишь, — ехидничаю я, наслаждаясь видом крови на губе беты, — обесцененность никак на меня не повлияла, — приближаюсь к волку вплотную и ощериваюсь на него: — Еще раз вякнешь в мою сторону подобное, я сделаю все, чтобы ты драпал охранять границу где-нибудь в глуши. Ясно?

— Пощечина была бы слишком… по-девичьи. Ты же у нас уже не девица, — хмыкает Кирилл. Нарывается, понимаю я и тут же расслабляюсь.

— Мне так нравится, как ты бесишься, но сделать уже ничего не можешь, — осклабливаюсь в ответ.

Слушать, что мне скажет бета, я не собираюсь. Направляюсь в сторону кабинета отца. Вот единственный волк, перед кем я буду держать ответ, а не перед всякими шавками.

* * *

Перед дверью в кабинет Игоря Борисовича я замираю на несколько долгих секунд. И хотя и не считаю свой поступок постыдным, но все же волнуюсь.

— Входите, — разрешает отец, когда я тихонько стучу в дверь.

— Здравствуй, пап, — приветствую его и прохожу к креслу у стола.

— Здравствуй, Агнес. Как добралась? — просматривая бумаги, интересуется он.

— Хорошо, — волк ожидаемо замирает, когда до него долетает мой аромат… наш аромат. — Это был мой выбор, — опережаю его негодование. — Мой.

— Кто он? — процеживает сквозь зубы.

— Влад, — не отводя взгляда от альфы, произношу тихо. Удивление сменяет гнев на лице отца. Думаю, такого не ожидал даже он.

— Влад? — переспрашивает глухо. — Он бы не… — волк начинает снова закипать. Его ноздри раздуваются, настолько он тяжело и глубоко дышит. — Как ты… Влад же окружен этой своей силой. Как ты к нему приблизилась?

— На меня его сила не действует.

— Вот как? — прищуривается отец, чем напоминает мне Егора.

— Давай не будем развивать эту тему, пап. Это был мой выбор. Я о нем не жалею. Прости, что не оправдала твоих надежд. Но я не сожалею о сделанном.

Игорь Борисович тяжело вздыхает и откидывается на спинку кресла.

— Если бы ты была моей дочерью, я бы тебя… — он стукает кулаком по столу. — Мало я вас с Анной драл в детстве. Одна вертит хвостом перед всеми. Другая добровольно становится обесцененной. Я понимаю, Анна бестолочь! Но ты-то, Агнес? Чем ты думала? Влад! — он поднимает палец к потолку. — Владу ты на один зуб! Или ты ждешь, что он прибежит за тобой?

— Я ничего не жду, — отзываюсь холодно. — Я ему об этом сказала.

— А он? — вдруг смягчившись, спрашивает отец.

— Он… — голос срывается. — Он уже выбрал себе невесту.

— И не побоялся же, шельмец, — ворчит отец. — Совсем распоясался.

— Это я настояла.

— Что?!

— Как Анна? — не желая больше посвящать отца в наши с Владом отношения, интересуюсь у него.

— Рыдает сутками на пролет. Сказала, что мы испортили ей жизнь.

— Ну еще бы, — фыркаю.

— Владу ты так и не рассказала, что ты не она?

— Нет, не рассказала.

— Будем надеяться, он и не узнает. По крайней мере, Анна сейчас под домашним арестом. Герман должен в ближайшую неделю приехать в гости. Он очень рвался лично забрать твою сестру у северной стаи. Я чуть не поседел!

— Но все же обошлось? — улыбаюсь устало.

— Да, — кивает отец. — Узнай Герман, что Анну похитил сын Силвика, и тогда бы он отвернулся от нас.

— Ты слишком плохо о нем думаешь. Он любит Анну.

— А эта девчонка этого даже не замечает! — вновь ударяет кулаком по столу. — И что с ней делать?

— Думаю, пусть поплачет, — я замолкаю на пару минут. Отец тоже не спешит что-либо говорить. — Пап, — зову волка, — дай Анне выбор. Ты же понимаешь, что она молода. Герман возник слишком внезапно. Они виделись от силы три раза.

— Этот волк уже не мальчишка, чтобы бегать за ней как верному псу.

— И все же. Думаю, если мы немного отложим обряд, он поймет, что Анне нужно внимание, вся эта романтичная чепуха. Если он любит, то он сможет ее очаровать. Если нет, — я пожимаю плечами, — тогда что-нибудь придумаем.