Последний Хранитель - Дэвид Геммел Страница 31

И что-то в Йоне Шэнноу похолодело и умерло. Он вспомнил, как его отец сказал однажды: «Лучше любить и потерять, чем никогда не любить». Неправда!

Он был более доволен своей жизнью до встречи с Донной. Пусть и не истинно счастлив, но он знал, кто он и что он такое…

На крыше у него над головой зашуршали подошвы сапог.

Что же, задумавшие меня убить, придите. Я здесь. Я жду. Он услышал постанывание растягивающейся веревки, увидел, как за окном опускается нога в сапоге, вдетая в петлю.

Ниже, ниже, ниже… Потом появилось туловище. Левая рука держалась за веревку, правая сжимала длинноствольный пистолет. Когда голова поравнялась с окном, человек прицелился и дважды выстрелил в бугор под одеялом на кровати. В ту же секунду дверь слетела с петель, и в комнату Шэнноу вбежали два человека.

Иерусалимец застрелил обоих из левого пистолета, потом повернул правый и выстрелил в живот человека на веревке, тот взвизгнул, сорвался и исчез из вида. Шэнноу поднял пистолеты вертикально и всадил три пули в потолок. Услышал крик, веревка за окном исчезла, и он услышал треск дощатого тротуара под тяжестью упавшего тела.

Наступила тишина. Комната смердела кордитом, в ней висел пороховой дым.

Из коридора до слуха Шэнноу донесся шепот: отдавались какие-то распоряжения. Но шорохов не было.

Он быстро перезарядил пистолеты последними патронами.

В коридоре раздались два выстрела. Кто-то закричал, и тело ударилось о деревянные перила лестничной площадки.

– Эй, Шэнноу! – крикнул Стейнер. – Тут чисто. Могу я войти?

– Лучше, чтобы у тебя в руках ничего не было, – ответил Шэнноу.

Стейнер перешагнул через трупы и вошел.

– Их было только двое, – сказал он с улыбкой. – Дьявол! Но ты добавляешь интереса жизни! Знаешь, по меньшей мере тридцать человек уже убрались из Долины. Чего бы я не дал за такую славу, как у тебя!

– Почему ты мне помог?

– Дьявол, Шэнноу, как бы я мог допустить, чтобы тебя убил кто-нибудь другой? Где еще я найду в мире противника равного тебе?

Стейнер осторожно подошел к окну сбоку, задернул плотную занавеску, чиркнул спичку и зажег фонарь на столе.

– Ты не против, если я уберу эту падаль в коридор? От них уже воняет. – Не дожидаясь ответа, он нагнулся над трупами. – Обоих в лоб. Очень хорошо. Дьявольски хорошо! – Он ухватил первого за воротник а выволок, » коридор. Шэнноу сел и смотрел, как он вытаскивает второго. – Эй, Мейсон! – крикнул Стейнер. – Ты не пришлешь сюда кого-нибудь убрать дохлятину?

Вернувшись в комнату, он кое-как водворил дверь на место и подпер ее.

– Ну, Шэнноу, скажешь мне «спасибо», или как?

– За что спасибо?

– За то, что я разделался с двумя на лестнице. Что бы ты делал без меня? Они же поймали тебя здесь в ловушку.

– Спасибо, – сказал Шэнноу. – А теперь уходи. Мне надо поспать.

– Хочешь, я пойду с тобой завтра, когда начнется охота?

– В этом нет необходимости.

– Нет, ты сумасшедший! Здесь же еще остается человек двадцать-тридцать, которые не побегут. С ними со всеми тебе, в одиночку не справиться.

– Доброй ночи, менхир Стейнер.

* * *

На следующее утро, проспав три часа, Йон Шэнноу спустился вниз и позвал Мейсона.

– Пошлите кого-нибудь найти для меня шесть мальчишек, которые умеют читать. Пусть они придут сюда.

Потом Взыскующий Иерусалима сел за стол, положил на него шесть больших листов бумаги и взял древесный уголек. Медленно и тщательно он написал на каждом листе короткое объявление.

Когда пришли мальчишки, он велел каждому прочесть написанное вслух и отправил их в игорные и питейные заведения в восточной части городка, вручить листы владельцам или барменам.

Объявление было простым:

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.

ВСЯКИЙ ЧЕЛОВЕК С ПИСТОЛЕТОМ В ПРЕДЕЛАХ СЕЛЕНИЯ ДОЛИНА ПАЛОМНИКА БУДЕТ СЧИТАТЬСЯ РАЗБОЙНИКОМ ИЛИ ЗАЧИНАТЕЛЕМ ВОЙН, И С НИМ БУДЕТ ПОСТУПЛЕНО СООТВЕТСТВЕННО.

ШЭННОУ.

Когда мальчишки ушли, Шэнноу откинулся на спинку стула в терпеливом ожидании, не позволяя себе почувствовать ни страха, ни напряжения. Мейсон принес ему кружку баркеровки и сел напротив.

– Конечно, услуга невелика, Шэнноу, но за комнату платить не нужно. И за то, что вы едите и пьете, тоже.

– Вы очень добры, менхир.

Мейсон пожал плечами.

– Вы хороший человек. Но всем этим вы друзей не наживете.

– Знаю. – Он вгляделся в худое лицо своего собеседника.

– По-моему, вы не всегда содержали гостиницу. Мейсон сухо улыбнулся:

– Вы выгнали меня из Ольона – всадили мне в плечо пулю. Когда идет дождь, боль ну прямо адская. Шэнноу кивнул:

– Я вас помню. Вы ездили с Кейдом. Я рад, что вы занялись чем-то более полезным.

– Молодость проходит, – сказал Мейсон. – Почти все мы оказались на большой дороге, потому что нас выгнали из наших ферм – или разбойники, или засуха, или те, кто просто был сильнее. Но это не жизнь. А тут у меня жена, две дочери, крыша над головой. Ем три раза в день, а зимой веселый огонь в очаге прогоняет холод. Что еще вправе желать человек?

– Аминь, – согласился Шэнноу.

– А что вы будете делать теперь?

– Дождусь полудня, а тогда выкорчую все, что осталось.

– Это не Ольон, Шэнноу. Там вас поддерживали горожане. Помнится, у них был томжгет – все хорошие стрелки, и они прикрывали вас сзади. А здесь это самоубийство. Они будут подстерегать вас в закоулках или застрелят, едва вы выйдете на улицу.

– Я сказал, менхир, а мое слово железно.

– Да, – сказал Мейсон, вставая. – Пусть сопутствует вам Божья удача.

– Обычно так и бывает, – сказал Иерусалимец. С его места ему было видно, как солнце медленно поднимается к верхней точке небес. Чудесный день! Человек не мог бы выбрать дня чудеснее, чтобы умереть. Один за другим возвращались мальчики. Шэнноу давал каждому монету и спрашивал, куда он отнес предупреждение и что было дальше. Почти все получатели прочли его предупреждение вслух всем присутствующим, но один, дочитав, разорвал лист в клочья. И остальные захохотали, сказал мальчик.

– Опиши это место, – попросил Шэнноу, а выслушав, задал еще вопрос: – И ты видел там людей с оружием?

– Да. Один сидел у окна с длинным ружьем, нацеленным на улицу. И еще двое на балконе справа. И, по-моему, еще один прятался за бочками у дальней стены около стойки.

– Ты наблюдательный малыш. Как тебя зовут?

– Мэтью Феннер, менхир.

Шэнноу поглядел в темные глаза мальчика и удивился тому, что сразу не заметил его сходства с подло убитым отцом.