Драконье крыло - Трейси Хикмэн Страница 31

Лимбек ахнул и зажмурился. Падение снова остановилось, но ненадолго. Лимбек почувствовал, что снова скользит вниз. У него был только один шанс. Если ему удастся освободить руку и схватиться за одно из отверстий в стене… Он изо всех сил рванул правую руку…

…И крылья сломались.

Лимбек едва успел испугаться, как полет закончился: он тяжело рухнул на дно ямы, а сверху на него свалились крылья. Сперва Лимбек просто сидел и дрожал. Потом решил, что дрожью дела не поправишь, выбрался из-под обломков и задрал голову. Яма была не такая уж глубокая, футов семь-восемь, и Лимбек прикинул, что выбраться из нее будет довольно просто. В яму все время текла вода, но, поскольку вокруг был сплошной коралит, вода тут же уходила и в яме было сравнительно сухо. Лимбек решил, что ему повезло. Яма защищает от бури. Ему ничто не угрожает…

…До тех пор, пока сюда не спустятся ковши.

Лимбек уже уютно устроился под обрывком ткани с крыла, когда ему в голову пришла ужасная мысль о ковшах. Он поспешно вскочил на ноги и задрал голову. Но ничего не увидел, кроме какого-то темного пятна – должно быть, грозовой тучи – и вспышек молний. Лимбек никогда не служил Кикси-винси и не знал, работают ли ковши во время бури. С одной стороны, почему бы им и не работать, а с другой – зачем? Но во всех этих размышлениях было мало толку.

Лимбек снова сел – предварительно убрав несколько острых щепок – и принялся соображать, насколько позволяла головная боль. Яма, по крайней мере, защищает от бури. А ковши – штуки массивные и медлительные, так что в случае чего он всегда успеет убежать.

Так оно, собственно, и вышло.

Лимбек просидел в яме минут тридцать. Буря и не думала утихать. Лимбек уже начал жалеть, что не догадался сунуть в карман пару лепешек, но тут раздался грохот, и стенки ямы задрожали.

«Ковши!» – подумал Лимбек и поспешно, полез наверх. Лезть было нетрудно: в коралите было множество дырок, так что через несколько секунд Лимбек оказался наверху. Надевать очки было бесполезно: дождь хлестал так, что очки бы тут же залило. Да, собственно, и незачем. Ковш, блестящий в свете молний, был в нескольких шагах от него.

Задрав голову, Лимбек увидел другие ковши, спускающиеся с Кикси-винси на длинных канатах. Зрелище было потрясающее, так что гег глазел на них разинув рот и даже про головную боль позабыл.

Ковши, сделанные из блестящего металла и украшенные богатой резьбой, были похожи на когти огромной птицы. Они врезались в коралит своими острыми зубцами, отрывали кусок скалы и уносили вверх, как коршун уносит в когтях добычу. Вернувшись на Древлин, ковши сбрасывали куски породы в огромные бункера, где геги сортировали породу и выбирали драгоценную серую руду, которой питалась Кикси-винси. Легенды гласили, что без нее она может умереть с голоду.

Лимбек, словно завороженный, смотрел, как ковши с грохотом опускаются на землю, вгрызаются в коралит, зарываются в него. Гег был так захвачен этим зрелищем – он ни разу в жизни не видел ничего подобного, – что чуть не забыл, что нужно еще пометить один из ковшей. Вспомнил он об этом лишь тогда, когда почти все ковши уже набрали коралита и начали подниматься.

Нарисовать знак можно было куском коралита. Лимбек подобрал обломок, выпавший из ковша, и бросился бежать, под дождем, спотыкаясь на неровной земле, к ковшу, который спустился одним из последних и только-только начал погружаться в коралит. Но, добравшись до него, Лимбек испугался. Ковш был такой огромный! В его когтях свободно могло поместиться полсотни таких Лимбеков. Он трясся, гремел, взрывал коралит, во все стороны летели острые осколки камня. Казалось, подойти к нему просто невозможно.

Но у Лимбека не было другого выбора. Он должен был подойти к ковшу. Собрав все свое мужество, он собрался было подойти вплотную, когда молния ударила прямо в ковш. Раздавшийся раскат грома сбил Лимбека с ног. Ошалевший и перепуганный, гег уже собирался бежать обратно к яме и провести там остаток своей жалкой жизни, но тут ковш внезапно вздрогнул и замер. И все прочие ковши тоже замерли: одни – зарывшись в землю, другие – в воздухе, третьи – над самой землей, с раскрытыми когтями, собирающимися вонзиться в землю.

Может быть, молния повредила механизм. А может, началась пересменка. А может, наверху что-то случилось. Лимбек этого не знал – да это и неважно. Верь он в богов – он горячо поблагодарил бы их. Но, поскольку в богов он не верил, он просто взобрался на скалу, сжимая в руке кусок коралита, и осторожно приблизился к ближайшему ковшу.

Там, где ковш уходил в коралит, металл был весь исцарапан. Лимбек понял, что, если оставить знак здесь, его никто не заметит. Значит, надо оставить знак на верхней части ковша. А это значит, что надо найти ковш, который совсем зарылся в землю. А это значит, что этот ковш в любой момент может пойти наверх и обрушить на голову Лимбеку тонны камней.

Наконец Лимбек робко подобрался к подходящему ковшу. Рука у него тряслась так, что кусок коралита стучал по ковшу, издавая мелодичный звон. Следов он не оставил. Лимбек стиснул зубы. Отчаяние придало ему сил. Он нажал сильнее. Раздался душераздирающий скрип. Но зато на блестящей поверхности появилась длинная царапина.

Однако одной царапины мало. Наверху могут решить, что это случайность. Лимбек провел еще одну черту, под углом к первой. Тут ковш дернулся и затрясся. Лимбек в испуге выронил камень и бросился назад. Ковши снова пришли в движение. Лимбек обернулся, чтобы полюбоваться своей работой.

На одном из ковшей, уходящих в высоту, гордо красовалась большая буква «Л».

Лимбек поспешно вернулся в свою яму. Похоже, никакой ковш на нее пока не нацеливался, по крайней мере в этот раз. Он снова спустился вниз, устроился поудобнее, закутался в ткань и постарался не думать о еде.