Патроны не кончаются никогда - Михаил Ахманов Страница 31

Так что я натянул любимый черный плащ, приласкал свой «шеффилд», спрятал его в кобуру и отоварился в арсенале разной мелочью. Затем вылез из подвала и поднялся на второй этаж к Владовой квартире, где солидный мужик, плотник Ефимыч, ладил дверь, дал ему денег. Позвонил Саркисяну, выяснил, что кровь Владу закачали и теперь он спит и розовеет на глазах, а в палате сидят ученики Шеки Губайдуллина. Потом отправился в переулок у Ильинки и пригнал домой «жучок».

За всеми этими заботами день прошел как не было. Стемнело. Шел уже десятый час, когда, спустившись к своему подвалу, я собирался отпереть замок, да так и пристыл с рукой в кармане. Пахло вампиром! Эманация была едва заметной и не похожей на обычное амбре – я бы сказал, что чую не вампира, а, скорее, вампиреныша. Но дела это не меняло.

Сунув руку под плащ, я взялся за цевье «шеффилда», а другой рукой прижал к замку опознаватель и откатил дверь. Неясная тень скользнула с крыши и промчалась по стене особняка прямо к моему жилищу. Мгновенно отступив в коридор, я вскинул ружье. Тень будто в нерешительности замерла у входа. Впрочем, я видел очертания фигуры, и этого было достаточно: бах-бабах – и голова незваного гостя разлетится клочьями. Но на спуск я не нажал. Почему, сам не знаю.

Тень шагнула в коридор, дверь захлопнулась. Но была это уже не тень, а женщина, та девица Пашки-Живодера, что глядела на меня прошлой ночью в Нижней Камере. Двойник убитой ведьмы! Маленькие груди под легкой тканью платья, тонкий гибкий стан, стройные ноги, темные густые волосы… Ну и прочее: лоб высокий, глазки карие, губы алые – лицо, достойное кисти Рафаэля.

Минуту мы взирали друг на друга: я – ошеломленно, она – с нарочито спокойным видом, скрывавшим неуверенность и страх. Потом я произнес:

– Ты нарушила священную неприкосновенность моего жилища.

– Ну и что?

Ее брови приподнялись и застыли двумя ровными дугами. В самом деле похожа на рафаэлевских мадонн, решил я. Но, конечно, была она не образом богоматери, а дьяволицей.

Над дверью у меня, на специальной полочке, графинчик со святой водой. Сейчас он пустовал; не успел я перелить водицу, сотворенную Степаном. Вчера было не до этого.

Я выпалил из обреза, и графин разлетелся мелкими брызгами. Девушка испуганно присела.

– Надо же, промазал! – сказал я. – Но второй выстрел будет точнее.

Она стряхнула с плеча стеклянную крошку.

– Я пришла поговорить. Не стреляй, Петр. Или ты так меня боишься?

Гонец в ответ на моего гонца, подумал я. Затем опустил ружье, открыл решетку, что перегораживала коридор, и кивнул в сторону комнаты.

– Проходи!

Она скользнула мимо меня, задев щеку взметнувшимся локоном, осмотрелась и села на диван. Я сбросил плащ и опустился в кресло у компьютера, положив «шеффилд» на колени.

– Ну, так в чем наша проблема? Что тебе велели передать?

– Передать? Ничего. Я сама пришла. Палыч велел отправить к тебе ликвидаторов, и я кралась за ними. Потом залезла на крышу и просидела там весь день. Ждала темноты. Я не верила, что ликвидаторы справятся с тобой.

– Дальше.

– Я Анна. В «Дозе» ты убил мою сестру Марию. Мы близнецы.

– Очень интересно! – Я покосился на верстак, где около сверлильного станочка лежало ожерелье из вампирьих клыков. – Значит, проблема у нас все-таки есть. Мстить пришла?

– Нет. Мария… я ее возненавидела. Она сделала меня вампиром.

Вот так новость! – подумал я. Убитая ведьма была первичной, а ее сестрица, столь на нее похожая, – инициантом. Значит, сходство внешнее, а души разные… Прав Байкалов или не прав со своей теорией, только не перерождаются люди в вампиров просто так, нужны к тому особые свойства характера. Получалось, что у Марии они были, а у Анны их нет.

– Как это вышло? – спросил я.

Анна стиснула пальцы. Лицо ее побледнело.

– Когда с Машей… с Марией это случилось, Палыч забрал ее к себе. Он любит пригожих и молоденьких…

– Палыч – это Чуриков? – уточнил я.

– Да. Только никакой он не Чуриков, ему двести лет… или триста… я не знаю… Иногда он такое рассказывает! Про царя Петра, Екатерину, графа Воронцова, Наполеона, французских королей…

– Оставим это. Палыч любит пригожих и молоденьких… Дальше что?

– Близняшек ему захотелось. Чтобы с нами обеими… – Анна опустила глаза. – Он приказал Марии, и она это сделала. С охотой! Сказала, что мы сестры, и я должна стать такой же, как она… А я не хочу! Не хочу быть вампиром и полюбовницей упыря! – По ее щекам скатились две слезинки. Затем она шепнула: – Это он нас так зовет – девки-полюбовницы… И сколько их у него, не сосчитать… сорок, пятьдесят или больше…

– Выходит, целый гарем, – сказал я. – Сочувствую тебе, Анюта. Ну а от меня ты чего хочешь?

Девушка шмыгнула носом и вытерла глаза. Внезапно, словно решившись, она поднялась и резкими нервными движениями сбросила туфли и платье. Лифчика на ней не было, только трусики – да и не трусики вовсе, а намек на них. Нагая, она так походила на ведьму из «Дозы»! Будто ее я убил, а она ожила и ко мне вернулась… Вернулась, чтобы взыскать с меня какой-то долг.

Анна стояла передо мной, опустив головку. Темные пышные волосы рассыпались по плечам, груди с розовыми сосками колыхались в такт дыханию. Дьявольский соблазн, сказал бы батюшка Кирилл.

– Что это значит? – машинально произнес я.

Глупый вопрос! Младенцу ясно, что это значило.

– Можно, я останусь у тебя? На всю ночь? – молвила Анна.

Спрашивать «зачем» было бы еще глупее. Я спросил другое:

– Почему?

– Мне так надо. После я объясню. – Она повела точеными плечами. – Смотри! Разве я не красива, разве не хороша? Разве ты не хотел бы…

– Исключено, – отрезал я.

– Я заплачу!

Она выкрикнула это с отчаянием. Я расхохотался.

– Ты пришла не по адресу, милашка. Альфонсов здесь нет.

Но девушка была упрямой.

– Я знаю, что тебе надо! Ночью, когда ты убежал из Башни, Палыч совещался с графиней и герцогом. Потом к нам пришел, к своим девкам-полюбовницам… – Анна судорожно вздохнула. – Он стар и любит поболтать, даже иногда отвечает, когда его спрашивают. Рассказал нам все. Кто ты, что сделал, зачем приходил…

Сердце у меня замерло.

– И что? Великой Тайной с вами поделился?

– Нет. – Она замотала головкой, затанцевали груди, темные локоны запрыгали по плечам. – Про Тайну, если она существует, ты сам его спросишь. А я скажу, где он прячется. Ты ведь это хочешь знать?

– Хочу, – согласился я. – Говори.

И тут с нею что-то случилось. Вроде стояла она как прежде, с потупленными очами, но засверкали в глазах золотые искорки, изогнулся в полуулыбке рот, приподнялись холмики щек, и левая рука легла под грудь, будто поддерживая ее или предлагая. Коварное женское волшебство! Никаких причиндалов из Лавки не надо!