Ключи Коростеля. Ключ от Дерева - Сергей Челяев Страница 31

Птицелов вздрогнул и тревожно посмотрел на парня. А тот хохотал и никак не мог остановиться, в промежутках между новыми взрывами силясь выдавить из себя отдельные бессвязные слова или фразы.

– Он… он жует мясо… всю дорогу, пока он… властелин мира, вы подумайте! И жует этого… худосочного кролика… грызет, как мышь… жует украдкой… а в это же время… вещает… вы видите сами, он жует… а меня… меня обманул… и убил! Он убил твоего старика, Травник… а ты тут сидишь спокойно… внимаешь! А он убил… ведь убил же… и меня обманул, и сидит тут перед вами, зайчика жует!

Ян неожиданно вскочил на ноги и, уставя на Птицелова палец, закричал хриплым, срывающимся голосом, как несправедливо обвиненный в воровстве деревенский мальчишка-оборвыш:

– Да ты сам волк, слышишь! Ты сам и есть этот волк, которого мне давеча показывал… Что же ты сидишь, Травник! Он же оборотень самый настоящий! Сидит тут, поучает, а сам втихомолку зайчиков пережевывает. Ты нелюдь, вот ты кто!

Збышек и Лисовин бросились к Яну, обхватили его за плечи, усадили на траву. Там Ян и остался сидеть, тихо вздрагивая и качая головой, сам как большой одуванчик на ветру. Март и бородач уселись по бокам и поддерживали его. Очень скоро Ян успокоился и, привалившись плечом к Лисовину, затих, полузакрыв глаза.

Травник в течение всего припадка не шелохнулся, он не сводил глаз с Птицелова. Тот никак не отреагировал внешне на гневные слова Дудки, только с жалостью и сочувствием смотрел на парня, а пальцы его вертели и перебирали злосчастную заячью косточку. Затем он перевел взгляд на Травника и небрежным жестом зашвырнул кость далеко в поле.

– Твой молодой спутник не очень готов к испытаниям, которые ему предстоят, если он и дальше будет водить с вами компанию. Ему бы дома сидеть, огород разводить, а не совать нос в дела нечеловеческие.

– Ошибаешься, зорз, – ответил друид, поигрывая желваками. – Он еще и в музыке искусен, насилу оторвешь его от музыкальных забав в минуты отдыха, особенно дудочка ему подвластна. Да ты, припоминаю, музыку не особенно жалуешь, верно?

Птицелов ответил ему откровенно злым взглядом и холодно пояснил:

– Я к ней равнодушен, мне более по душе искусство танца. Сожаление вызывают у меня те, кто не способен взвешивать свои силы и самонадеянно шагает в огонь. Не столько о твоем неразумном проводнике печалюсь я, сколько о тебе самом, друид. Вы зовете нас зорзами, мы же на самом деле именуемся «друды», что созвучно с вашей стезей. Но я не против и вашего слова, ведь на языке одного из местных народов «зорза» значит «заря». С нашим приходом на земле восходит новая заря, и она будет видна не только из ваших замков и крепостей, но и из лесных хижин и сельских хат. Нас примут все, и только от вас и вам подобных глупцов будет зависеть, не окрасится ли она в кровавый цвет.

– Если ты такой знаток местных наречий, Волынщик, ты должен знать, что на языке другого народа, живущего южнее этих лесов и рек, «зорза» означает «ржавчина». Кровь на воздухе запекается, и цвет ее – цвет ржавчины. Вы появились несколько лет назад, но это имя обогнало вас. Не правда ли, зорз, в этих краях дают меткие прозвища, и границы лесных стран не помеха, ведь птицу не удержишь, хотя твое имя и говорит о другом… – Травник невесело улыбнулся, но на его лбу предательски блеснула бисеринка пота.

– Твой старик тоже был мастер играть словами, видимо, он учил тебя этому ремеслу. Но где он сейчас, друид Камерон, сведущий во многих искусствах и посвященный в тайные и сокрытые знания? Защитили они его душу, его правду, жизнь, наконец? Нет, он и после смерти останется чудаком, одиночкой, а то и отступником, переметнувшимся в черный лагерь. Ведь многие из ваших удельных властителей всерьез считают себя светлыми государями, как бабочки-корольки, порхающие в березовых рощах. А их соперники, враги, видите ли, черные, словно в смоле вымазались. То, что дозволено себе, всегда хорошо, даже злодеяния можно объявить необходимой или вынужденной мерой, но те же действия соперников именуют чудовищными преступлениями и происками чернокнижников и колдунов. Почему тогда нет слова «белокнижник»? Может быть, потому, что разноцветной магии не существует, а есть только одна, которую исповедуют и те, и другие? Вы просто очерняете других, особенно когда не можете обелить себя. И это служители справедливости, поборники добра? Кто вам дал право присваивать себе благие помыслы и наделять других злом только потому, что их планы расходятся с вашими устремлениями? Не много ли взваливаете на себя, ответчики за судьбы мира?

Когда ваш Камерон выступил на совете послов и правителей со своей наивной проповедью, я пришел к нему в крепость, и мы говорили ночь напролет. Я пытался объяснить всю ошибочность его позиции, и некоторые мои доводы произвели на него впечатление. К сожалению, он не придал должного значения нашей встрече, у него уже был свой план жизни на захваченных территориях.

– И тогда вы решили его убить… – полуутвердительно проговорил Травник, глядя на посеревшие угли, присыпанные золой. Друиды молчали, и Ян молчал вместе с ними. – Пока я слушаю тебя, зорз, – молвил Травник, – слушаю, пока ты говоришь сегодня, но завтра все изменится. Ты враг мой и этих людей в зеленых одеждах, и они не успокоятся до тех пор, пока друид Пилигрим Камерон не будет отмщен. Вряд ли ты сумеешь сейчас объяснить им, почему ты убил их учителя. Вряд ли ты сумеешь избежать их кары – ты можешь только попытаться остановить их, зорз!

– Ты забавляешь меня, друид, – усмехнулся краешками губ Птицелов. – Твой учитель не поверил, что существует на свете сила, которая вершит свои дела и не советуется, как ей поступать с низшими существами.

– На земле не существует сил превыше людских, – твердо сказал друид. При этих словах Книгочей поднял глаза на Травника и покачал головой.

– Ты отрицаешь божественное провидение, Служитель злаков? – удивился старшина. – Оно ведь частенько вмешивается, особенно когда ваше детское ведовство оказывается бессильным! Кто уводит с опустошенных земель эпидемии, кто оберегает людей и скот в голодные, неурожайные годы?

– Не боги насылают ветры, не им и дуть в паруса, – ответил Травник.

– Когда возникает необходимость, боги снова вспоминают, как обжигать горшки. Они-то уж прекрасно понимают, что гуманнее и быстрее вырезать болячку, чем пестовать нарыв. Если один стоит на пути счастья сотен и тысяч, его устраняют с пути, и мудрые принимают такое решение без тени сомнения. Они мудры, и они всегда среди людей, в этом миссия мудрости. Они – сама плоть и кровь человечества, кому, как не им, мудрым, знать нужды и чаяния простых смертных!

Травник потрепал по плечу Яна, и тот поднял тяжелую от утихающей злости голову и в недоумении посмотрел на друида. Травник ободряюще улыбнулся и кивнул на старшину:

– Посмотри на мудрого, Ян! Он претендует на это звание, злобный колдун и убийца, для которого на этой земле нет ничего, что он не сумел бы перешагнуть во имя его собственной несправедливости – выгоды, власти, порабощения низших. Но даже убить ему мало – нужно навести морок, оклеветать и после смерти, чтобы боялись и перешептывались по темным избам. Ты даже не враг, зорз. Ты просто чужой, порождение другого мира с другими правилами и законами. Поэтому сидишь тут перед нами и поучаешь, поучаешь тех, кто день и ночь ищет тебя, чтобы убить. Ты хозяйничаешь на земле, как в собственном чулане. Но запомни: я последую за тобой хоть на край света и не успокоюсь, покуда не настигну тебя и твоих адептов!