Ведьмак - Анджей Сапковский Страница 31

Петля? Да, Нэннеке, кажется, чувствует это. Что меня тогда дернуло, в Цинтре? Разве можно было так глупо рисковать?

Нет, нет и еще раз нет. Я никогда не оглядываюсь. А в Цинтру не вернусь, буду обходить ее, как рассадник чумы. Никогда туда не вернусь.

Да, если мои расчеты верны, ребенок должен был родиться в мае, примерно в дни праздника Беллетэйн. Если я прав, то это было бы любопытное стечение обстоятельств. Потому что Йеннифэр тоже родилась в Беллетэйн…

Пошли, Иоля. Смеркается.

Благодарю тебя за то, что ты согласилась со мной поговорить.

Благодарю тебя, Иоля.

Нет, нет, со мной все в порядке. Я чувствую себя прекрасно.

Вполне.

Вопрос цены

1

К горлу ведьмака был приставлен нож.

Ведьмак лежал, погрузившись в мыльную воду и откинув голову на скользкий край деревянной бадьи. Во рту чувствовался горький привкус мыла. Нож, тупой как валенок, болезненно скреб ему кадык, с хрустом перемещаясь к подбородку.

Цирюльник с миной художника, осознающего рождение шедевра, скребанул еще раз, как бы делая последний мазок, затем вытер ему лицо куском льняного полотна, смоченного чем–то таким, что вполне могло сойти за настойку лекарственного дягиля.

Геральт встал, позволил прислужнику вылить на себя ушат воды, вылез из бадьи, оставляя на полу следы мокрых ног.

— Полотенце, милсдарь. — Прислужник с любопытством глянул на его медальон.

— Благодарю.

— Вот одежда, — сказал Гаксо. — Рубашка, штаны, подштанники, камзол. А вот обувка.

— Вы обо всем подумали, кастелян. А в своих ботинках нельзя?

— Нельзя. Пива?

— Охотно.

Он одевался медленно. Прикосновение чужой, шершавой, непривычной одежды к распаренному телу портило настроение, которое установилось, пока он отмокал в воде.

— Господин кастелян?

— Слушаю вас, милсдарь Геральт.

— Не знаете ли, к чему все это? Зачем я тут нужен?

— Не мое дело, — сказал Гаксо, зыркнув на прислужников. — Мне велено вас надеть…

— Вы хотели сказать — одеть?

— Ну да, одеть и препроводить на пиршество, к королеве. Оденьте, виноват, наденьте камзол, милсдарь Геральт, и спрячьте под ним ведьминский медальон.

— Ведьмачий, господин кастелян, ведьмачий. Тут лежал мой кинжал.

— Уже не лежит. Он в безопасном месте, как и оба меча и остальное ваше имущество. Там, куда вы идете, ходят без оружия.

Ведьмак пожал плечами, одернул тесноватый пурпурного цвета камзол.

— А это что? — Он указал на вышивку, украшавшую грудь.

— О, конечно, — сказал Гаксо, — чуть не забыл. На время пиршества вы будете благородным хозяином Равиксом из Четыругла. Как почетный гость сядете одесную королевы. Таково ее желание. А на камзоле — ваш герб. На золотом поле черный медведь, на нем девица в голубом одеянии с распущенными волосами и воздетыми руками. Соблаговолите запомнить, у кого–нибудь из гостей может быть бзик на геральдике, такое частенько случается.

— Ясно. Запомню, — серьезно сказал Геральт. — А Четыругла — где это?

— Четыругол. Достаточно далеко. Вы готовы? Можно идти?

— Можно. Скажите–ка еще, государь Гаксо, по какому случаю пир?

— Принцессе Паветте исполняется пятнадцать, по обычаю заявились претенденты на ее руку. Королева Калантэ хочет выдать ее за кого–нибудь из Скеллиге. Нам необходим союз с островитянами.

— Почему именно с ними?

— На тех, с кем у них союз, они нападают реже, чем на других.

— Существенный повод.

— Но не единственный. В Цинтре, милсдарь Геральт, традиция не позволяет править женщине. Наш король, Рёгнер, недавно скончался от морового поветрия, а другого мужа королева иметь не желает. Наша государыня Калантэ — женщина мудрая и справедливая, но король есть король. Тот, кто женится на принцессе, займет трон. Хорошо, если б попался боевой парень. А таких надо искать на островах. Они там народ жесткий. Ну пошли.

На середине внутренней галереи, окружавшей небольшой пустой дворик, Геральт остановился и тихо проговорил:

— Скажите, господин кастелян. Мы сейчас одни. Для чего королеве понадобился ведьмак? Вы должны кое–что знать. Кто, если не вы?

— Для того, для чего и всем остальным, — буркнул Гаксо. — Цинтра ничем не отличается от других мест. У нас есть и оборотни, и василиски, да и мантихор найдется, если толком пошукать. А стало быть, и ведьмак может пригодиться.

— Ох, крутите. Я спрашиваю, зачем королеве понадобился ведьмак на пиру, к тому же переодетый в голубого медведя с распущенными волосами.

Гаксо тоже остановился и даже перегнулся через балюстраду галереи.

— Творится что–то неладное, милсдарь Геральт, — буркнул он. — В замке, значит. Что–то тут появляется время от времени.

— Что?

— А что может появляться? Страховидло какое–то. Говорят, маленькое, горбатое, все в шипах, словно еж. Ночами по замку бродит, цепями гремит. Охает и стонет в покоях.

— Вы сами–то видели?

— Нет. — Гаксо сплюнул. — И видеть не хочу.

— Плетете, господин кастелян, плетете, — поморщился ведьмак. — Одно с другим не вяжется. Мы идем на обручальный пир. И что я там должен делать? Присматривать, как бы из–под стола не вылез горбун и не заохал? Без оружия? Выряженный словно шут? Эх, государь Гаксо!

— А, думайте что хотите, — надулся Гаксо. — Велели ничего вам не говорить. Вы просили, вот я и сказал. А вы — мол, я треплюсь. Вежливость сверх меры!

— Простите, не хотел вас обидеть. Просто удивился…

— Перестаньте удивляться. — Гаксо, все еще обиженный, повернул голову. — Вы тут не для того, чтобы удивляться. И советую, милсдарь ведьмак, если королева прикажет вам раздеться догола, покрасить себе задницу голубой краской и повиснуть в сенях головой вниз навроде канделябра, делайте это не удивляясь и немедленно. Иначе могут быть неприятности. Понятно?

— А как же. Идемте, государь Гаксо. Что бы там ни было, проголодался я после купания.

2

Не считая ни о чем не говорящего формального приветствия, когда она поименовала его «хозяином Четыругла», королева Калантэ не обменялась с ведьмаком ни словом. Пир еще не начинался, гости, громогласно объявляемые герольдом, продолжали съезжаться.

За огромным прямоугольным столом могли разместиться свыше сорока человек. Во главе стола на троне с высокой спинкой восседала Калантэ. По правую руку от нее уселся Геральт, по левую — Дрогодар, седовласый бард с лютней. Два верхних кресла слева от королевы пустовали.