Лезвие власти - Андрей Гальперин Страница 30

Несмотря на явное численное преимущество, разбойникам не удавалось одолеть купца. Один из них, на глазах у Аттона, неловко оскользнулся в грязи, и тут же рухнул с размозженной головой, забрызгав дружков кровью и мозгом. Разбойники матерились и подбадривали друг друга тычками. Аттон выбрал место почище, и скинул заплечный мешок. Потом достал из голенищ ножи и двинулся к месту боя, обходя обширную лужу. Купец, заметив его, заработал шестопером быстрее, заставив грабителей, слегка пятится назад.

— Что за упертый хрен такой попался? Да мы ж тебя на куски порежем и…

Грабитель, издав истошный вопль, обмяк, тщетно стараясь дотянуться до ножа, торчащего между лопаток. Остальные, в недоумении уставились на упавшего, что немедленно стоило двоим из них жизни. Один схватился за рассеченное широким лезвие горло и с хрипом повалился на другого, которому досталось шестопером по голове. Оставшиеся, не раздумывая, бросились в лес.

Аттон, вытащил свои ножи, и внимательно посмотрел на бородача. Тот, по-прежнему, прижимался спиной к телеге, и держа в готовности шестопер, с тревогой поглядывал куда-то назад, в сторону желтых кустов.

— Тряпка сухая есть?

— Чего?

— Чего-чего… Сухая тряпка у тебя есть? — Аттон подобрал метательное лезвие, вымазанное грязью и кровью. Бородач, опустил шестопер, и по-прежнему подозрительно таращась, полез за пазуху.

— На вот… — Он швырнул Аттону лоскут грязноватой холстины. — Эй, Гарр! Что с ней?

— По-моему все, господин купец… — отозвался из кустов совсем юный, плачущий голос.

— Что, мать твою, всё?

— Она, это… умерла…

Бородач швырнул шестопер в грязь, и не глядя на Аттона, побрел вокруг телеги. По дороге, он со злобной гримасой пнул труп разбойника, и забормотал проклятия. Аттон, тщательно протер клинки и пошел следом.

За кустами, прислонившись спиной к поваленному дереву, сидел юноша, почти мальчик, с красивым, по-детски округлым лицом и ясными серыми глазами, полными слез. У него на коленях лежала девушка, в длинном сером шерстяном платье, тонкие черты ее красивого лица уже заострила смерть. В груди, там, где прошла насквозь арбалетная стрела, зияла страшная кровавая дыра с рваными краями.

— Ублюдки! Потомки Джайлларских свиней! О, горе мне… — бородач прижал ладони к лицу покойницы, и закачал головой из стороны в сторону. Аттон пошел обратно к телеге. Оттащив трупы грабителей к краю дороги, он взял волов за удила, и потянул за собой. Телега жалобно скрипнула, и раздвигая зловонную жижу, подалась вперед.

Когда задние колеса повозки прочно обосновались на достаточно сухом участке тракта, вдали послышался стук копыт. Аттон отпустил поводья и, перехватив поудобней рукоять меча, двинулся навстречу всадникам.

— Это они, господин купец, они вернулись за нами…

Бородач перестал причитать, и посмотрел на подъехавших всадников. Их было семеро — двое юношей, смуглых, как и сам купец, остальные — усатые и толстые дружинники, видимо, из местной охраны. Юноши соскочили с коней и бросились к аведжийцу. Купец прикрыл девушке глаза и встал.

— Она умерла, дядя?

— Да… Почему вы так долго, мать вашу…

— Господа охранники, ехать отказывались, говорят, далеко…

— Молчи, щенок… — Дружинники спешились, и подошли поближе, рассматривая мертвых грабителей. Аттон отошел к краю дороги и, присев на корточки, достал из мешка шило и нитку.

— Что же это ты, господин купец, в дорогу-то пустился, с малолетними малолетками, а?

— Так, вот. Господа дружинники. Мать ихнюю, — бородатый указал на юношей, — зверь лесной задрал, намедни. А тут, как раз, я с помощником проезжал домой из Васселя. А мать ихняя, мне сестрой приходится, двоюродной… Ну, пожалел, племянников-то, заберу думаю их с собой, в Лишанцу, прокормлю, в люди выведу… Да вот, девочку… Там, внизу, под холмом, из леса… — в его глазах показались слезы. Дружинники отворачивали лица от мертвого тела и сипло дышали.

— Как, стрелой проткнуло, её-то, погнал я волов, да вот застрял… Послал тогда братьев к посту, за подмогою… А тут, гляжу — бегут, сзади, разбойники, мать их. Хорошо, добрый человек вмешался, помог… Не устоял бы против них. Нет.

Дружинники посмотрели на Аттона. Тот, с видом полного безразличия, подшивал надорвавшуюся перевязь.

— Ты кто ж такой будешь, странник?

Аттон отложил шило, и встал.

— Еду, из Хоронга, к господину Монтессе, с торговыми поручениями… Моего коня срезали… Там же, где и девчонку… Я их убил, всех. Там, под холмом. Поглядите, может за кого награду дадут… — Самый длинноусый дружинник, видимо старший, махнул товарищу рукой.

— Сгоняй-ка, под гору, посмотри… — Потом взял, протянутые Аттоном бумаги.

— Могемец?

Аттон отрицательно покачал головой. Он смотрел, как бородатый купец взял с телеги лопату, и сойдя к обочине, принялся рыть могилу.

— Армельтинец… — ответил он дружиннику, и обратился к бородачу, — Господин купец, заберите тело с собой, его здесь выроют гурпаны. Похороните в городе.

— И то верно. — Купец бросил лопату заплаканному помощнику и, аккуратно подняв тело, положил на повозку. Осунувшиеся мальчишки держали за поводья лошадей, и с тоской смотрели на мертвую сестру.

— Печать не поддельная?

Аттон хмыкнул и забрал бумаги обратно. Из-за деревьев, разбрызгивая грязь и навоз, выскочил, посланный проверить слова Аттона, дружинник.

— Старшой, там это… Джуппа, значит, мертвый. Сам Джуппа Камень… Еле разобрал, так раскурочило его… и брательник евонный, тот воще без головы…

Старшой с уважением посмотрел на Аттона.

— Мастер ты, армельтинец, мечом махать. Далековато от родины забрался. У герцога на побегушках?

— Тороплюсь я, господа. Срочное дело, в Виесте. Господин купец, я понимаю ваше горе, но не могли бы вы продать мне коня?

— Погоди… — Дружинник расправил пышные усы. — Езжай с нами до заставы. А оттуда, с разъездом доскачешь до самого Виеста. Думаю, воевода расщедрится на коня, коль уж ты зарубил самого Джуппу. Залазь сзади.

39

Каммо Кирр выпроводил последнего посетителя, пересчитал мелкие деньги, и запер массивным замком тяжелый сундук. День явно удался — такого количества контрабанды, не проходило через его руки никогда. Он подсчитал в уме барыш, и весело пустился в пляс по комнате, высоко подкидывая коротенькие толстые ножки. Заработанных, за последнее время денег, ему с лихвой должно было хватить на небольшой замок в Форелне, с прислугой и собственной дружиной. Он мог бы взять под охрану пару-тройку дорог, и стричь купцов, как они стригут своих баранов. Кирр даже немного помечтал, с нежностью глядя на окованный медными полосами, сундук. Он представлял себе, как желающие проехать через его земли, валяются перед ним в пыли и жалобно стонут. А он, одетый в черный бархат, с самих Островов, в окружении пучеглазых молодцев, вальяжно и степенно проплывает мимо, словно чернопарусная бантуйская галера. А контрабандистов, вовремя не заплативших дань, он будет, собственноручно, вешать на перекрестках. И тогда, никто не посмеет попрекнуть Каммиуса Кирра Третьего, в том, что он трус и невежда.