Возвращение корабля-призрака - Брайан Джейкс Страница 30

— В Южную Америку, в Белем, — соврал Аль-Куркуман. — Везу тамошним поселенцам орудия для земледелия. А ты?

— На остров Мальту с грузом воска для производства свечей, — тоже, не моргнув глазом, солгал Турон. — Как хорошо, что наши пути пересеклись, отрадно встретить старого друга. А теперь пора в путь! Да хранят тебя духи моря, Аль-Куркуман!

— Мир и тебе, Рафаэль Турон, — сверкнул золотыми зубами в акульей улыбке корсар. — И да помогут тебе всемогущие джинны! Одну минутку, друг мой, не продашь ли ты мне вот того мальчонку, вон рядом с тобой, хилый такой щенок. Если его подкормить, за него на рынках Маракеша можно запросить две-три золотые монеты.

— Кого ты имеешь в виду? Этого бездельника? — Турон шутливо ткнул Бена в бок. — Нет, мой друг, как я могу продать собственного сына? Правда, он ест за троих, да ещё и слабоумный!

Аль-Куркуман разочарованно посмотрел на Бена, потом рассмеялся:

— Ну так помори его голодом, пори почаще и обучи чему-нибудь. Может, когда встретимся в следующий раз, я ещё поторгуюсь насчёт него!

* * *

На этом беседа капитанов закончилась, и оба корабля пошли каждый своим путём. Пока корабль работорговца не скрылся из виду, Турон держал своих людей и пушки в боевой готовности. А сам наблюдал за Беном и Лабрадором. Ему было ясно, что эта парочка уже успела о чём-то поговорить.

— Ну, Бен, как тебе все это понравилось?

Бен подошёл к капитану и шепнул ему на ухо:

— Нед немного оскорбился, что этот Аль-Куркуман не обратил на него внимания. Он полагает, что корсар мог бы по крайней мере и за него, такого умного и красивого пса, предложить свою цену. Что скажете, капитан?

— Передай Неду, что, если бы Куркуман купил его, красоваться бы ему в жареном виде на столе у корсара за ужином, — шёпотом ответил Бену Турон.

Бен увидел, что Нед, задрав хвост, гордо удаляется.

— Он обиделся на вас, капитан! Зря вы это сказали — Нед оскорблён в лучших чувствах.

— Попрошу кока загладить мою вину перед Недом, — засмеялся Турон. — Между прочим, пора нам поднять французский флаг и прикинуться, что наша «Мари» — мирное торговое судно.

— Почему, сэр? — удивился Бен. Турон шутливо взъерошил ему волосы.

— Потому что я чую: нам предстоит встреча с греческим военным кораблём. Мы же не хотим, чтобы нас приняли за пиратов? Верно? Ну-ка помоги замаскировать наши орудийные порты, а потом придёт твоя очередь высматривать, не появятся ли наши греческие друзья.

После обеда Бен, вооружившись подзорной трубой капитана, стоял в «вороньём гнезде», обозревая пустынные просторы океана. Только на северо-западе едва виднелась крошечная точка — это был уходящий средиземноморский корсар. Бену нравилось стоять на наблюдательном пункте. Он привык к покачиванию, от которого начинала слегка кружиться голова. На лазурном небе сейчас не было ни облачка. Небесную гладь изредка прорезали бьющие могучими крыльями альбатросы или хищные большие поморники. Далеко внизу палуба меняла положение, непрерывно беспокойно покачиваясь. Мальчик увидел, как из камбуза вышел Турон и преподнёс Неду баранью кость. Добрый старый Нед, настоящий верный друг!

Бен вздрогнул от неожиданности, когда над краем его «вороньего гнезда» показалась голова одного из матросов по имени Маллон. Пират подмигнул ему.

— Капитан послал меня тебе на смену! — Он уселся рядом с Беном.

Бен вручил ему подзорную трубу.

— Ничего не видно, кроме судна работорговца, но и оно уже почти скрылось за горизонтом.

— Ох и скверное это судно, да и сам Аль-Куркуман — паршивец, хуже не бывает. Пираты из самых отъявленных!

— Капитан назвал его средиземноморским корсаром. А нас называют буканьеры, верно? — спросил Бен, вглядываясь в волны.

— Всех нас в общем-то зовут пиратами, — пожал плечами Маллон. — А пираты делятся на буканьеров, флибустьеров и морских псов — в большинстве все они негодяи, хороших среди них мало. Но из-за таких, как этот Аль-Куркуман, нас всех одной чёрной краской мажут. И для военных кораблей, и для каперов все пираты на одно лицо — всех надо вздёрнуть на реи.

— Ну нас-то они вешать не станут? — покосился на Маллона Бен.

— Конечно, вздёрнут, — мрачно засмеялся буканьер. — Закон есть закон. Такого понятия, как хороший пират, нет. Все мы висельники. Самые страшные, это каперы — они точно пираты, только с каперскими свидетельствами: могут разбойничать под защитой закона. Ты когда-нибудь видел, как вешают пиратов?

— Никогда! А ты? — затряс головой Бен.

— Да, раз видел, — кивнул Маллон. — Я тогда болтался без корабля на Багамах. И при мне по приказу губернатора казнили одного пирата. Жуткое, скажу тебе, дело! Все леди и джентльмены прикатили в своих экипажах полюбоваться. А я в толпе стоял. Пират этот — его звали Файрджон — был негодяй, каких мало, за его голову назначали большой выкуп. Британские военные моряки потопили его корабль, а его самого вытащили на берег и заковали в цепи. Многие говорили, что петля для него — слишком лёгкая смерть, столько он злодейств натворил. Потому его сначала выпороли, потом посадили в тюрьму на двое суток, на хлеб и на воду. Потом дали ему верёвку, чтоб он сам для себя заготовил петлю. Говорю тебе — жуткое это было дело. Губернатор распорядился, чтоб с него сняли цепи и наручники.

Бен был напуган, но рассказ его захватил:

— Это почему же? — спросил он. Маллон поджал губы:

— Чтобы он не так быстро задохся — ведь цепи тяжёлые и сразу потянули бы его вниз. Тамошний проповедник сочинил стихи, и Файрджон должен был перед казнью прочесть их с эшафота. Я эти стихи до сих пор слово в слово помню. Хочешь, скажу тебе?

И не дожидаясь ответа, Маллон начал декламировать:

Пожалуйста, послушайте, ребята,

Что скажет напоследок нам пират,

Не выбирайте ремесла пирата,

Морской разбой — дорога прямо в ад.

Смотрите, чтобы вам не когтить скверно,

Чтоб сгубленные вами корабли

И золото, пропитое в таверне,

На виселицу вас не привели.

Весёлый Роджер у меня на флаге,

Попрал закон я Божий и людской,

И вряд ли кто заплачет о бедняге

У виселицы этой городской.

Чтоб вам судьба такого не сулила,

Ведь судного никто не минет дня.

Меня теперь исправит лишь могила —

И только Бог помилует меня.

Для пущего эффекта Маллон сделал паузу, а потом продолжал:

— Тут солдаты начали бить в барабаны…

У Бена к горлу внезапно подступила тошнота. Схватившись за трос, он выбрался из «вороньего гнезда» и начал спускаться вниз.

— Спасибо! С меня хватит.

Маллон поднёс к глазу подзорную трубу и посмотрел назад: