Путь дракона - Дэниел Абрахам Страница 30

Драконьи дороги кончились, мир превратился в кашу из снега и грязи. Фургон то и дело подскакивал на кочках и ухабах, мулы оскальзывались, колеса со скрипом и грохотом продирались сквозь месиво, оставленное передними повозками. Китрин, сжимая поводья онемевшими пальцами, то и дело бросала взгляд на долины, которые все чаще встречались между холмами, и на редкие леса, переходящие в низкий заснеженный кустарник и заросли ежевики. Земли вокруг Вольноградья, цветущие по весне пышной зеленью, сейчас представали глазу нескончаемой снежной пустыней.

Позади осталось поле с гниющими стогами сена, навевающее горькие мысли о возможной судьбе хозяина, и виноградник с бесчисленными рядами шпалер, с которых безжизненно свисали черные лозы. Порой вдалеке, почти на грани видимости, мелькал заяц-беляк, время от времени показывались олени — и тут же исчезали с глаз, стоило кому-то из возниц или стражников пустить стрелу в надежде добыть свежего мяса. Китрин ни разу не видела, чтобы стрела попала в цель.

Холод не отступал, дни становились короче.

Красный диск солнца уже клонился к западному горизонту, и караванщик велел остановиться на ночевку у заброшенной мельницы. Китрин подогнала фургон к самому берегу замерзшего пруда, распрягла заляпанных грязью мулов и, задав корма, вычистила им шкуру. Подошедшая Опал взглянула на нее с одобрением.

— Глядишь, сделаем из тебя честного погонщика.

Китрин улыбнулась, обветренные щеки обожгло как огнем.

— Погонщика — может быть, а вот честного — это вряд ли.

Брови старшей подруги поползли вверх.

— Еще одна шутка? Мир перевернулся! — воскликнула она. — Ужинать будешь?

— Скорее нет. — Китрин придирчиво оглядывала копыта одного из мулов: замеченная вчера ранка не исчезла, но и не углубилась. — Не хочу к ним.

— К кому?

— К остальным. Меня недолюбливают. Если бы не я, сидели бы сейчас в Беллине у теплой печки. А капитан…

— Вестер? Да, временами он сущий медведь, я и сама не знаю, что о нем думать, — почти игриво сказала Опал. — Но уж кусаться-то он не будет, это точно. Разве что сильно попросишь.

— Все равно, — покачала головой Китрин. — Лучше посижу в фургоне.

— Тогда я принесу тебе еды.

— Спасибо, — произнесла девушка и вдруг вновь окликнула: — Опал!

— Да?

— Спасибо тебе!

Стражница с улыбкой присела в шутливом реверансе и направилась к мельнице — там уже разожгли огонь, из каменной трубы вился тонкий дымок. По снегу вокруг Китрин заплясали золотистые и алые сполохи, потом вдруг все разом посерело. Китрин укрыла мулов попонами и запалила отдельный костер. Опал принесла ей тарелку тушеных овощей и пшеничные хлебцы — и тут же вернулась в дом, откуда неслись громкие голоса и музыка. Китрин шагнула было за ней, но передумала и села обратно.

Пока она ела, на небо высыпали звезды; бледно-голубой свет луны, приближающейся к третьей четверти, казался еще ярче из-за белизны снега. Мороз крепчал, и Китрин придвинулась ближе к огню — холод пробирал до костей. Позже, когда капитан с тралгутом уйдут на разведку, а остальные лягут спать, она проберется на мельницу и найдет угол прикорнуть. А потом, старательно избегая любопытных взглядов, проглотит завтрак и поскорее вернется к фургону. Караванщик не упускал ни минуты драгоценного дневного света, так что времени на шутки и болтовню оставалось не так уж много. Темные холодные часы перед сном — самую страшную часть дня — Китрин проводила сама с собой, в думах и воспоминаниях.

Она пыталась петь песни или вспоминать театральные представления, на которые ее водили как воспитанницу банка, — и все равно неизменно возвращалась мыслями к обеденным беседам магистра Иманиэля, который не упускал случая поэкзаменовать ее на знание банковских тонкостей. Разница между подарком за услуги и официальной ссудой, парадокс о партнерах, приходящих к взаимно неприемлемому решению, выгоды единовременного договора и выгоды возобновляемого контракта — все эти премудрости служили ей в детстве игрушками, и теперь, в трудный час, Китрин обращалась к ним за отрадой и утешением.

Она оценивала стоимость каравана и вычисляла, сколько они выручили бы в Карсе и на сколько дороже или дешевле им пришлось бы продавать товар в Порте-Оливе, чтобы покрыть стоимость двух переходов. Вспоминала Беллин и высчитывала, обогатится ли город, если установит пошлину на проезд или проживание. На каком этапе будет выгоднее бросить повозки на произвол судьбы, чем тащить караван дальше. Прав ли был магистр Иманиэль, вкладывая деньги в пивоварню и одновременно страхуя ее от пожара. При отсутствии хоть сколько-нибудь правдивых данных все размышления были для Китрин лишь игрой — но игрой самой знакомой и желанной.

«Банк, — говорил магистр Иманиэль, — это не только золото и серебро. К ним должно прилагаться знание. Кому доверять и кому нет, у кого есть неизвестные другим сведения, как представить себя перед нужными людьми в нужном свете…» Экзаменуя сама себя, Китрин как наяву видела перед собой и банкира, и Кэм, и Безеля — живых и смеющихся, оставшихся где-то позади, в далеком городе, в счастливом для нее времени. А если и не счастливом, то хотя бы родном и уютном.

Хотя ночь становилась все холоднее, комок в груди постепенно таял, напряженное тело мало-помалу расслабилось. Подбросив в костер веток потолще, Китрин смотрела, как пламя сначала замирает под тяжестью дерева, а затем взвивается с новой силой. Жар согревал руки и лицо, обернутая вокруг тела шерстяная ткань не давала замерзнуть.

В голове привычно кружились мысли. А если банк станет предлагать более крупную ссуду тем, кто досрочно расплатился по предыдущему займу? Тогда заемщики получат больше денег, а банку скорее достанется прибыль. «Не забывай, — прозвучал в ушах голос магистра Иманиэля. — Если дело выгодно всем сторонам — значит, ты чего-то не учла». Стало быть, она не видит всех последствий…

— Китрин!

Сандр, пригнувшись, вынырнул из теней между повозками — ближайший мул, вскинув голову, выдохнул облако пара и вновь уснул. Парень уселся рядом, звякнуло что-то металлическое, красноречиво булькнуло вино в бурдюке.

— Неужели? — покачала головой Китрин, и Сандр расплылся в улыбке.

— Мастер Кит бранить не будет. Вина накупили еще в Беллине, когда запасались на зиму, а теперь тащим его за собой через полмира. Пусть скажет спасибо, что мы облегчим ему повозку.

— Только заработаешь неприятностей…

— Вот еще! Никогда.

Сандр, не снимая перчатку, открыл бурдюк и протянул девушке. Даже самый запах винных паров согрел ее сразу же, а когда густое крепкое вино коснулось языка и пролилось в горло — стало тепло, словно она проглотила огонек от свечи. Вкус был не сладкий, но как-то по-особому насыщенный.

— Боже! — выдохнула она.