Промысел Господень. Летописи крови - Евгений Таранцев Страница 30

Честному человеку нечего бояться. Он крепко спит, потому что его совесть не отягчена грехом или преступлением. Он исправно платит по счетам, паркует машину в строго установленных местах, сморкается в платок и водит детей в церковь по воскресеньям слушать проповеди. Если, конечно же, у него есть счета, машина, платок и дети. Обычно такой счастливец имеет медицинскую страховку, он тратит четверть часа в день на занятие любовью с женой, после чего со спокойным сердцем засыпает.

Как правило, у такого человека не просто достаток, но всего по двое. Работа и приработок, машина и еще один транспорт, который ждет, пока сын хозяина не достигнет нужного возраста. Двое ребятишек ждут от него рождественских подарков и прогулок в зоологический сад. Жена готовит ему праздничный ужин, а в офисе, прилежно ведя делооборот, его ждет секретарша, которой он платит ежемесячные премии, а в ответ она дарит ему радость орального секса в послеобеденный час.

Как правило, такому человеку не представляет труда въехать или, in vise versa, покинуть пределы города или планеты в целом. Как он это делает? Ответ очевиден. С рождения беспристрастная машина наносит лучом медицинского микролазера и в дальнейшем считывает неповторимый узор сетчатки глаза новорожденного обывателя. Со временем база данных на имярека разрастается до огромных размеров. Но зато каждый его шаг четко зарегистрирован и проверен на соответствие всем существующим законам. Даже зайдя в магазин, он тут же попадает под всевидящее око сканера и тот, в точности считав метку, передает ее на процессор акустической системы, которая приятным женским контральто приветствует посетителя по имени.

То, что произойдет дальше, таких людей не касается.

2

Таможенный чиновник сонно опирался на турникет. Его веки были не в силах бороться с усталостью и старались сомкнуться. Чиновник тряс головой, прогоняя прочь мысли о сне. К тому же в очередной раз звучала в его голове клятва проводить ночи дома, в обогреваемой колонией хлоробактерий постели, а не прожигать жизнь в SBDM-притоне. К тому же принятый стимулятор не только не вернул потраченные на любовном фронте силы, но и стал причиной страшной мигрени. От которой казалось, что голову сжимает раскаленный обруч, в каждый глаз закапали ртути, а в желудке завелись муравьи. Что это за существа, чиновник не знал, но удачную по его мнению метафору он почерпнул в одном из бесконечных виртуал-сериалов в стиле нуар, которые так нравились его утонченным гомосексуальным друзьям.

Тем временем длинный монорельсовый состав смешанного типа вошел в пределы станции-приемника. Компьютер, установленный в кокпите машиниста, передал номер рейса, фрейтерский адрес и остальную идентификационную информацию на терминал таможенного чиновника. Особо не волнуясь по поводу неодушевленного груза, чиновник пробежал взглядом по тем строкам, которые информировали его о живых пассажирах. При первом приближении не обнаружив ничего подозрительного, чиновник, подчиняясь архаичной традиции, покинул свой пост и вышел на перрон, к самому составу.

Пока он размагничивал интеллект-замок своего кокпита, спускался по винтовой лестнице вниз, гремя военными ботинками по металлу ступеней, псевдоразум станции в автономном режиме запустил процесс разгрузки. Навесной эхокран завис над вагонами с карго, чей тоннаж выходил за предел силы эндогрузчика, и сам, обменявшись сигналами с кремниевым разумом вагонов, принялся за работу.

Оператор поезда отстегнул ремни, удерживающие его в кресле, встал, размял затекшие мышцы. Прижав большой палец руки к сенсорной панели, он открыл боковую створку кокпита и одновременно с этим активировал сервотрап. Спустившись на перрон, пилот закурил.

Вскоре к нему подошел таможенный чиновник. Мужчины обменялись короткими кивками, сохраняя молчание.

Еще через несколько минут завершилась рабочая проверка и процесс разгрузки фрейтерных вагонов. После чего началась высадка пассажиров.

3

Первый и второй пассажирские вагоны не привлекли внимания таможенного чиновника. Он вяло разглядывал цветную толпу, посыпавшуюся на перрон. Те, для кого Луксор не был конечной точкой путешествия, или остались в своих купе-ячейках, или лениво прогуливались вдоль путей, то и дело останавливаясь около рекламных штендеров или вендор-автоматов. Остальные спешили к точкам пропускной регистрации и камерам-хранилищам.

А вот около третьего вагона чиновник остановился. Его внимание привлек мужчина очень высокого роста, держащий на поводке большую собаку.

Чиновник поднес указательный палец правой руки к уху и слегка надавил на отверстие ушной раковины. Спрятанный внутри ушной раковины чип-передатчик включился на двустороннюю связь с терминалом внутри таможенного офиса.

— Сэр. — Чиновник опустил левую руку к поясу, чтобы достать сканер сетчатки. — Извините, стандартная процедура.

Незнакомец слегка склонил голову. Для его роста, превышавшего два с половиной метра, чиновник был уж слишком низок. Правый глаз пришельца выглядел гипертрофированно увеличенным за счет трансплантированного в него многофункционального сканера. Отчего глазница и белок выглядели как овальная плошка красного цвета, внутри которой плавала черная зеренка зрачка, которая то и дело меняла свой размер.

Левый глаз, ненатурально правильной сферической формы, был закрыт искусственной хитиновой пленкой с рядами мелких прорезей. Если бы чиновник был образованным человеком, ему на ум пришел бы образ забрала на древних шлемах.

Но чиновник был хорошим служащим, поэтому его голова была не отягощена лишними сведениями, не имеющими никакого отношения к сути его работы.

— Я настаиваю. — Чиновник понизил голос, наивно полагая, что приемчик из репертуара все тех же виртуальных сериалов придаст ему нужный вес в глазах общественности.

Приезжий, по-прежнему безмолвный, опустился на одной колено и подался корпусом вперед. Одновременно с этим его правый зрачок максимально расширился, а хитиновая пелена левого глаза раскрылась, обнажая вертикальный зрачок, плавающий в болезненно-желтом белке.

— Последствия травмы, — прохрипел мужчина после того, как чиновник в ужасе отшатнулся от него, потрясенный таким зрелищем.

Вновь овладев собой, таможенник навел сканер и считал информацию с сетчатки. Сведения, полученные им после того, как сканер обменялся информацией с терминалом таможенного офиса, не содержали ничего подозрительного.

— Ваше животное, сэр? На него есть карантинное разрешение?

Приезжий поднялся с колена и дернул рукой, которая сжимала обручи поводка. Собака, за все это время лениво лежавшая у ног хозяина, подняла голову.

Это был пес, явно выращенный искусственно, с применением генетических вмешательств. Его длинное мускулистое тело было покрыто не шерстью, а чем-то, скорее похожим на дубленую кожу, которая была украшена причудливым мозаичным узором серого цвета, что отлично выделяло его на фоне абсолютно черной окраски пса. Однако на боку, на уровне линии продольной симметрии, начинаясь у второго и завершаясь у пятого ребра, шел узкий розовый шрам, который в точности повторялся на другом боку собаки. Создавалось впечатление, что когда-то пес был насквозь пронзен широким лезвием какого-нибудь оружия. Мощные лапы говорили о том, что существо было выносливым стайером, купированный хвост толстым обрубком венчал крестец собаки. Короткая морда с мощными челюстями и два узких глаза были заключительными штрихами к экстерьеру мутанта.