Спящий дракон - Александр Мазин Страница 30

– Я взял бы тебя младшим кормчим! – произнес Флон. В его устах это было высшей похвалой.– Иди, отец, отдохни! – ласково сказал он.– Я найду тебя в «Дохлой рыбине», верно?

– А где же еще? – удивился Хихарра.– Ты пригласил меня, борец?

– А то! – Нил еще раз звякнул монетами.

«Дохлая рыбина» оказалась широким приземистым домом с крепкой мебелью и огромным чучелом черной акулы над очагом. Пахло пряным мясом, вином, моряцким потом, к которому примешивался легкий запах дурманной травки. Несмотря на ранний час, посетителей в таверне хватало. Здесь собрались представители дюжины народов Мира, у многих в мочке уха блестела серьга Братства Морской богини. Судя по осанке, одежде, оружию, большинство – не простые матросы, а старшие и младшие кормчие с торговых и военных кораблей, нашедших приют в Фарангской гавани.

Раскланиваясь едва ли не с каждым из сидящих за столиками, Хихарра проследовал в угол зала, к черному резному изображению Морской богини на стенной панели. Там стоял стол, с которого слуга уже смахивал пыль и крошки.

Кормчий уселся на прочный шестиногий табурет и ткнул пальцем в винное пятно на несвежей скатерти. Слуга тотчас убрал скатерть, а второй служка уже бежал за новой. Хихарру знали в «Дохлой рыбине».

– Крепкого морского! – велел Нил.

Глиняный кувшин с вином и пара маленьких деревянных плошек тут же появились на столе. Гигант плеснул в чашки вина, и новые приятели опорожнили их с подобающим уханьем.

– Недурно! – произнес кормчий, причмокнув толстыми губами.

Слуга поставил перед ними горшочки с дымящимся рагу.

– Откуда ты взялся, борец? – спросил кормчий, отправляя в рот порцию перемешанного с овощами мяса.

Нил решил, что обычай молчания во время еды свойствен только верхушке здешнего общества.

– Да ты можешь не отвечать, коли не хочешь,– невнятно произнес кормчий.

Он хлебнул вина и захрустел черствой лепешкой.

– Да нет,– сказал Нил.– Что мне от тебя таить? Только ты не поверишь.

– Я?! – Хихарра поперхнулся рагу.– Да я столько видал в нашем сраном Мире, что поверю даже в лысину Равахша, кусай меня в задницу! Валяй, говори!

– Урнгур! – сказал Нил.– То, что со мной было,– пустячок в сравнении с тем, что со мной будет: я иду в Урнгур!

Кормчий перестал есть и очень серьезно посмотрел на Нила.

– Ты – здоровенный бугай,– сказал он.– Пожалуй, здоровше тебя я в жизни никого не видал. Но в Урнгуре с тобой точно – будет! И потом будет. Но без тебя.

– А почем ты знаешь? Ты был там, что ли?

– В Урнгуре не был. На границе был. Знаешь, на границе с Угуром и Хуридой (зачем только Неизъяснимому понадобилось создавать это дерьмо?) есть паршивый городишко. Чагун называется. Я ходил туда с товаром. Видел этих…– Нил весь обратился в слух,– …урнгурцев. С виду-то они люди как люди. Тощие, не очень чтобы сильные. Шкура темная, потемней моей. Веет от них нехорошим.– Кормчего передернуло.– Гордые, скрытные. В Чагуне болтали, кто в их страну войдет, сразу отправляется к их богу, Хаору. И путешествие это… кха-кха… неприятно. Что еще скажу: был у нас случай. Купец из Хуриды, тоже тварь паскудная, недомерил торговцу ткани. Может, обманул, может, просто ошибся, дело людское. Так урнгурец этот схватил тесак и разрезал бедняге брюхо до самого позвоночника. Так-то! – Кормчий покачал головой.– Нет, борец, в Урнгур я тебе не советую. Хочешь сдохнуть – иди на юг, и все тут!

– Однако ж ты ходил в Чагун,– сказал гигант.– И живой.

– То – Чагун! – сказал моряк.– Да, ходил! Больше не пойду, кусай меня в задницу! Хоть и навар получил неплохой – не пойду. Скверная там торговля, борец.

– Ну, мне и здесь жизни не будет,– беспечно сказал Нил.

– А что так, борец?

– Поломал я тут одного… Тороном зовут… Может, слыхал?

– Ой-хой! – воскликнул кормчий.– Конечно, Хихарра знает Торона! Весь Фаранг знает Торона! Поломал? – Кормчий нежно и восхищенно таращился на Нила.– Ха! Чуял я, что здоров ты, борец, но ты и меня удивил! Удивил! Но тут ты прав, борец,– жизни тебе в Фаранге не будет, кусай меня в задницу! Он же хранитель тела самого душителя Дага, перец ему в мошонку! Уж Даг тебя не оставит, борец!

– Уж точно,– вздохнул Нил.– Я и этого самого Дага немножко… помял.

– Герой! – понизив голос, сказал кормчий.– Жаль, шкуру твою натянут на столб. Сильно помял?

– Вроде того. Он же хлипкий. Разок встряхнул – глазки и закатились.

– Да, борец! – сказал кормчий.– Пожалуй, в Урнгуре тебе самое место. Сматываться тебе отсюда надо так быстро, чтоб тебя еще вчера здесь не было. Как же тебя еще не сцапали, борец? Ты ж прогуливаешься, почитай, на самом виду?

Нил скромно потупился.

– О! – радостно вскричал Хихарра.– Пойдешь со мной. Ночью. Ночью мой «Светоч» отходит. Точно, в самый раз. Со мной пойдешь, борец! Все! Теперь только спрятать тебя до ночи.

– Я не один,– сказал Нил.

– Да? – огорчился моряк.

– Со мной мой господин, мой отец и женщина.

– Ой-хой! – с чувством произнес кормчий, и рука его потянулась к кувшину.– Тебя одного я еще мог бы вывезти без пропуска. Но четверых… Тем более женщину. А кто твой господин?

– Моряк. Его дядя – командующий Южной эскадрой Империи.

– Кто?!

– Эрд Асенар, светлорожденный.

– Ага…– сказал кормчий растерянно.– Понял…– Хотя было очевидно, что он совершенно ничего не понимает.– Я-то думал: с чего это ты схлестнулся с самим Дагом? Но ты, парень, все же молодец, что задавил эту тварь, Торона. Подлый был человек!

– Он жив,– сказал Нил.

– Зря. Уж этот бы тебя не пожалел. Сколько народу перебил. И на арене, и так, походя. Чего ему было бояться – за ним Душитель! Нет, ты его зря не добил… А эти, сдается мне,– за тобой, кусай меня в задницу!

В таверну вошли человек шесть солдат во главе с десятником. Десятник поманил к себе хозяина:

– Эй, мясо! Иди сюда! Мы тут кой-кого ищем.

Хозяин, пожилой, толстый, со щекастой угодливой физиономией, поспешил к воину, но один из гостей схватил его за руку:

– Не торопись, Момон! – И – десятнику: – Ты что здесь распоряжаешься, железнобрюхий, пес тебя дери?

Десятник уставился на говорившего, здоровенного моряка со здоровенным мечом и здоровенным шрамом через все лицо. Десятник заколебался. «Дохлая рыбина» – не из тех мест, где городская стража чувствовала себя уютно. Трое сотрапезников меченого глядели на него в упор. Плечи у каждого были настолько шире десятниковых, что тому сразу расхотелось с ними ссориться. Пожалуй, он так и ушел бы вместе со своими вояками, но тут в таверну ввалились еще два десятка солдат, и стражник осмелел.

– Соленый огузок! – бросил он презрительно.– Не мешай слугам Великого Ангана!