Та, которая видит - Гленда Ларк Страница 30

Тор переплел пальцы с моими.

— Имей в виду, Блейз: если мы сейчас совершим естественный шаг дальше, ты никогда не сможешь уйти не оглядываясь, как смогла бы уйти от кого-нибудь вроде Ниамора. — Великая Бездна, было ли хоть что-то, чего он не знал бы? — Полюби меня сейчас, и между нами возникнут узы, которые сохранятся навсегда.

Я знала, что он прав.

Я поежилась, испытывая и страх, и желание. Думаю, я видела перед собой горести, как видел и он.

— Это было бы безумием, — сказала я. — Да, — согласился Тор.

Лодка застыла неподвижно на гладкой поверхности моря. Фонари ведущих лов суденышек чертили золотые дорожки на воде, которая казалась такой плотной, что по ней можно было бы пройти, не замочив ног. Мне трудно было поверить, что мы и в самом деле ведем подобный разговор…

Я протянула руку и стала расстегивать его тунику. Мои глаза застилал туман — а ведь я никогда не плакала.

— Не будет наша любовь стоить той боли, которую принесет с собой, — прошептала я.

— Нет, будет, — возразил Тор. И оказался прав.

Легкий ветерок наполнил парус, и я встрепенулась в объятиях Тора. Меня обвивали сильные, нежные руки любящего мужчины. Руки Тора Райдера. Я прошептала это имя, пробуя, как оно будет звучать в моих устах, наслаждаясь богатством звуков…

— М-м?.. — Голос Тора был лаской.

— Все в порядке. Я просто хотела услышать твое имя. — За одну ночь я стала другим человеком. Не то чтобы я влюбилась — скорее я училась любить. Я, которая за свои тридцать лет никогда никого не любила…

Тор Райдер с Разбросанных островов, в прошлом повстанец и враг. Обладающий Взглядом. Возлюбленный. Человек, слишком прямой и честный для меня.

И цирказеанка Флейм, женщина-сестра. Силв. Та, кого я хотела бы назвать другом. Девушка, мужество которой вызывало во мне восхищение и заставляло стыдиться, потому что, приглядевшись к собственным поступкам, я начинала видеть то, чего не хотела замечать.

Я почувствовала, как меня окатила волна мучительной неуверенности. Что я делаю? Ни одна из этих зарождающихся привязанностей не обещала мне легкой жизни. И почему Тор? Почему не Ниамор, который наверняка мне ближе по характеру? Я подумала об этом темноглазом островитянине: озабоченный собственным благополучием, добрый и мягкий, только когда это было удобно ему самому. Человек, который скорее посмеялся бы над жизнью, чем озаботился ее улучшением ради других. Вместе с Ниамором я могла бы веселиться, искать удовольствий, на время забыть свои тревоги, как делала раньше с другими, на него похожими… так почему не Ниамор?

В глубине души я, конечно, знала ответ. Выбери я Ниамора мне всегда чего-то не хватало бы. При всем нашем сходстве я никогда не чувствовала бы себя чем-то с ним связанной, никогда не ощущала бы, что мы одной породы. В наших отношениях отсутствовала бы глубина… как это всегда случалось в прошлом со всеми остальными. А вот Тор… Тор предлагал мне нечто совершенно новое и основательное.

Но даже, несмотря на это, какая-то часть меня сопротивлялась. Любовь бросала вызов некоторым вещам, определявшим все мое существование, и я не была уверена, что готова признать это. Другими словами, все произошло слишком уж внезапно.

Я предпочла уснуть, чтобы избавиться от неприятных мыслей.

Когда я проснулась, Тора рядом не оказалось. Подняв голову, я увидела, что он неподвижно сидит на корме, устремив вдаль невидящий взгляд; все его внимание было сосредоточено на чем-то глубоко внутри, куда я последовать за ним не могла. Он ушел от меня так же далеко, как если бы покинул лодку.

Я ощутила леденящий холод.

Отвернувшись от Тора, я стала смотреть в сторону берега. Лодку вынесло в море, и мы оказались среди занятых ловом рыбаков. Теперь, когда небо посветлело, огни фонарей сделались тусклыми. Золотые дорожки на воде исчезли. Я слышала голоса и смех рыбаков, выбирающих сети. Я легла и стала смотреть на вырисовывающуюся, на фоне предрассветного неба мачту. На рее сидела птица, слишком маленькая, чтобы быть чайкой или бакланом. Я взглянула на нее с тревогой: она походила на любимицу Флейм. Интересно, давно ли она тут сидит… Птичка склонила головку набок, и я вдруг остро осознала свою наготу и поспешно натянула на себя одеяло.

— Проваливай! — бросила я. — Отправляйся и доложи ей, что со мной все в порядке.

Если бы я не была уверена в невозможности такого, я сказала бы, что она засмеялась, прежде чем улететь.

Тор очнулся от своей задумчивости, хоть лицо его все еще оставалось бесстрастной маской.

— Ты всегда разговариваешь с птицами? — спросил он, и в голосе его прозвучало любопытство и легкая насмешка.

— Нет, только иногда. И как ни странно, они, похоже, понимают… иногда. Тор!

— Да, любовь моя!

Боги, что за трепет родили во мне эти слова!

— Кто ты?

— Скиталец без собственного дома и без особого богатства. В настоящее время нанялся нянькой. — Он вернулся в каюту и обнял меня, снова сделавшись моим.

— Нянькой?

— Вроде того. Только младенец не догадывается, что я за ним присматриваю.

— Младенец — это Рэнсом Холсвуд?

— Ах, так ты знаешь его настоящее имя? Да, это он и есть, престолонаследник островов Бетани. Иногда такой безмозглый… Я до сих пор не могу понять, о чем он думал, отправляясь на косу Гортан. Наверное, он видел себя менодианским миссионером, героически несущим веру здешним безбожникам. Только после пары попыток, кончившихся весьма печально, он теперь так перепуган, что способен лишь сидеть в «Приюте пьянчуги» и жалеть себя. К тому времени, когда корабли смогут покидать Гортанскую Пристань, я, может быть, сумею убедить его, что пора вернуться домой.

— Ты выполняешь поручение правителя Бетани?

— В определенном смысле, — равнодушно ответил Тор.

Слишком равнодушно… — Отец не хочет вынуждать его верея: это только обидело бы мальчишку. С другой стороны, не желает, чтобы с сыном что-то случилось, вот и послал меня присмотреть за ним. Это было нетрудно, пока Рэнсом находился на островах Хранителей, но не так просто здесь.

Тор лгал или, по крайней мере, говорил не всю правду, это было мне ясно. Я слишком хорошо знала Тора… Мы только что повстречались, но кое-что в нем я понимала так же хорошо, как понимала себя…

Теперь, когда слова Тора освежили мою память, я вспомнила, что, по слухам, правитель Бетани шумно возмущался нежеланием сына выполнять свой монарший долг. Правитель Бетани был не более мягкосердечным отцом, чем суверен Цирказе.

Наверное, мне следовало возмутиться тем, что Тор мне лжет, но почему-то это меня не встревожило. Я, которая никогда полностью не доверяла никому, Тору поверила сразу. Его ложь, казалось, не имела значения. Было похоже на то, что любовь заменила усвоенную мной от рождения осторожность на безрассудное пренебрежение даже элементарной осмотрительностью.