Хвост ледяной кометы - Татьяна Боровская Страница 30

Не имел я права возразить вождю. Каждый риас в день своего совершеннолетия и получения настоящего, взрослого имени, приносит клятву перед всем своим племенем и невидимыми духами предков о том, что в определенное время его вольная жизнь закончится, он создаст семью и продолжит род. Сбежать, нарушив клятву. Я слышал, были те, кто так поступал, не желая связывать себя узами брака.

Но стать проклятым вождем и жрецами отщепенцем, изгоем – это был огромный позор, который я даже из-за своей гордости не мог принять на себя. Выбора не было. Пришлось мне согласиться на знакомство с назначенной, навязанной, и, на тот момент, признаюсь, ненавистной мне будущей женой. Помню, на пути к ней у меня сильно разболелась голова от шума и дыма.

Нас с вождем сопровождали жрецы, которые воскуривали благовония, и старухи-повитухи, они завывали ритуальные песни, желая нам с еще не увиденной суженой много здоровых детей. Стараясь хоть немного себя утешить в этой безвыходной ситуации, я представлял в мыслях высокую, крепкую, сильную хищницу, думал о том, что нареченная жена станет мне верной помощницей на охоте. И тем сильнее было мое разочарование, когда я увидел собственными глазами, кого мне выбрали в пару.

Не знаю, о чем там размышляли давно покинувшие мир предки, но у вождей и жрецов точно на момент выбора помутился рассудок от праздничных возлияний и ритуальных воскуриваний. В трезвом уме не выбрали бы они лучшему охотнику племени в наказание непонятно за что такую суженую, какая и в самом страшном кошмаре не могла мне привидеться. Маленького роста, слабая на вид, без бугристых мускулов.

Я сразу понял, вождь чужого племени с женой растили дочь как нежный цветок. Оберегали и кормили даже после ее вступления во взрослый возраст. Чуть не зарычал с досады. Оказывается, вот что было задумано. Свою обузу передать мне. Вот о чем договорились два вождя. Выгодно пристроить никому не нужную изнеженную девчонку, не пригодную к настоящей охоте и не способную победить большого сильного зверя.

Да что там говорить о зверях, глядя на нее, я понимал, что и мелкую пташку такая вряд ли сможет поймать. Но избежать навязанного брака, отказаться от недостойной меня жены был не вправе. Клятву нужно было соблюсти, и я, скрипя зубами, согласился на свадебный обряд.

Казалось, моя жизнь закончилась досрочно, еще до перехода души в иной мир, где обитают покинувшие нас предки. Я был в отчаянии, а свою жену тайно ненавидел. Не говорил ей грубых слов, но и ласковыми не баловал. Илари была намного меня моложе, и, верно я подметил с первого взгляда на нее, для сражения с гигантским полосатым восьмирогом не годилась. Основная охотничья нагрузка так и осталась за мной. Все, чем меня могла порадовать жена, это мелкая живность, фрукты и ягоды.

Я сам не понял, не уловил момента, когда родилась моя любовь к Илари. Просто проснулся одним ранним утром и понял, что не могу представить свою жизнь без нее. Все вдруг резко изменилось, и теперь забота об Илари вдруг стала мной восприниматься как удовольствие, а не как тяжкая обуза. Мне было приятно быть рядом с ней, защищать ее. А вскоре она подарила мне дочь, милую обаятельную малышку, и я впервые в жизни понял, что такое настоящее семейное счастье.

– Мне жаль, что это счастье продлилось так недолго, – я провела кончиками пальцев по костяшкам напряженной кисти его руки. – Но ты слышал, что сказал алверийский император. Твой народ постараются возродить. Может быть, твои жена и дочь еще вернутся к тебе.

– Да, они могут вернуться. Но не ко мне, – Альтерро с глубоким вздохом медленно повернул ко мне голову. – Наше совместное время в прошлом. У них будет другая жизнь. Илари найдет себе нового мужа. Или ей снова выберут подходящего мужчину в пару, на этот раз не жрецы, а ученые и врачи.

– Не понимаю тебя, Альт. Вот честно, снова не въезжаю никаким боком во все это. Ты столько лет по ним тосковал, и так легко готов отпустить? Отдать любимую жену непонятно какому чужому мужику? Ради чего? Зачем? Не представляю!

– Диана, ты должна понять, я не тот, кем был в прошлой жизни. Я – это уже не в полной мере я. Ты помнишь, что такое детский конструктор из маленьких частей?

– Вроде да, не забыла. В детстве мне много всяких дарили, и они быстро надоедали.

– Так и мое новое тело – искусственное творение из множества разных генов, многие из которых принадлежат не мне изначальному, а чужеродным существам. Я непригоден для участия в программе воспроизводства риасийской расы. Да, именно по той причине, что я больше не риас. Генномодифицированное существо на риасийской основе. Вот кем я теперь являюсь, – Альтерро положил хвост на мои колени.

– Но по большей части ты все же риас. Ты не изменился до неузнаваемости. Жена и дочь тебя узнают, если их души вернутся в новые тела. Ты вправе настаивать на проведении того же ритуала, при помощи которого вернули к жизни тебя самого, – я взяла в руки кончик хвоста и погладила пушистую красную кисточку.

– Илари и Таори должны продолжить свой род. Я не стану вмешиваться в их новую жизнь. Даже если их вернут, как меня, я не стану искать встречи с ними. Не подойду к ним, не вступлю в контакт. Хочу, чтобы они получили свой второй шанс на счастье. Но только не рядом со мной.

– Ты готов пожертвовать счастьем ради возрождения народа? Я все правильно поняла? – оставив его хвост в покое, заглянула в печальные глаза. – Ну, допустим, ты согласен, чтобы твоя жена родила от чистокровного риаса. Пожалуйста. Наука не стоит на месте, особенно в твоей родной галактике. Все что угодно, вплоть до искусственного оплодотворения, к вашим услугам. Разлучаться необязательно. Вы с женой можете жить вместе, как прежде.

– Я не хочу тянуть Илари за собой в прошлое, – Альтерро мотнул головой, повесив уши. – И Таори тоже. Будут они помнить меня или нет, это неважно. Я хочу, чтобы они смогли меня забыть. Стали свободными. Только забвение может подарить им полное освобождение. Для меня оно невозможно, у них есть шанс.

– Странные у тебя мысли, реально, – мне было трудно согласиться с ним, хотя подсознательно я прекрасно понимала, на что намекает риас.

Кошмарные воспоминания о прошлом. Да, они давят, не оставляют полностью в покое и делают счастье… неполным и размытым, если можно так сказать.

Мне очень нравился Альтерро, и надо было радоваться его нежеланию вернуться к семье, но странным вязким осадком на сердце лежало неприятное ощущение от понимания того, что всегда он будет принадлежать им, любимым жене и дочери. Все прочие знакомства мало что для него значат, если означают хоть что-то вообще.

– Я теперь чужой для них, и для всех риасов, – Альтерро встал, проверил верхнюю полку на пригодность для сна: понюхал, пощупал мягкость узкой койки. – Как и для всех прочих существ бескрайней вселенной. Поэтому в новой жизни я выбрал свободные отношения без обязательств. У меня больше не будет семьи.

– Зачем ты так категорично? – сказала я с легким, надеюсь, почти незаметным упреком, который должен был тайно проникнуть в подсознание риаса и прочно, надолго там обосноваться.