Протокол вскрытия - Анна Орлова Страница 3

Эринг интересовался милыми крестьянскому сердцу вопросами: урожаем, погодой, удоями. И заодно выпытывал, сколько людей живет в поселке, не было ли в последнее время чего-то подозрительного и так далее. Вопросы эти звучали так непринужденно, что господин Нарви сам не заметил, как ответы из кратких превратились в пространные и эмоциональные.

Вскоре мы вышли за пределы поселка. Я подумала и скинула пальто, оставшись в одной тонкой рубашке, и сняла шляпку. К Хель скромность! Теплый ветерок взъерошил мои рыжие волосы, по последней моде обрезанные до подбородка.

— Там еще одна долина, а с нашей она как бы перешейком соединяется, — косноязычно объяснил господин мэр, махнув рукой в сторону ущелья между двумя горами.

— Там кто-нибудь живет? — живо заинтересовался Эринг.

— Ну, того, да, — подтвердил господин мэр нервно. — Поселок Рьюпа, они в основном рыболовством промышляют. Вот тамошняя парочка удавленника и нашла!

— Удавленника? — не выдержала я. Прикусила язык под укоризненным взглядом Эринга. Поздно, мэр опомнился и замкнулся, как ракушка.

— Ну, того, да, — выдавил он и, опустив глаза, ускорил шаги. — Вы сами гляньте! Мы того, почти пришли. Там все того, как было. Я мальца сторожить оставил, вы не подумайте!

За уступом скалы виднелось безжизненное поле. Голая земля спеклась и напоминала чешуйчатую кожу гигантской змеи. Старая яблоня — покрученная, искореженная, покрытая коростой омелы, росла с краю живым предупреждением: «Не влезай! Убьет». В этом месте тропинка боязливо делала крюк.

С толстой ветви дерева свисал диковинный «плод», рядом с которым мялся с ноги на ногу испуганный мальчишка.

— Ничего себе! — от избытка чувств Эринг присвистнул. Глаза у него восторженно блестели. — Жаль, не умею рисовать!

— Взял бы полицейского фотографа, — предложила я. Люблю фотографировать, но не трупы же! Этого добра мне и так предостаточно.

— Приземленная ты, Регина, — вздохнул Эринг. — Ничего не понимаешь в романтике. Посмотри, как красиво и пугающе!

Я посмотрела, ничего красивого не увидела и пожала плечами. Тело, мужское, одето в грубую робу и растоптанные башмаки. Что Эринг в нем нашел? Ладно бы девушкой восхищался! Впрочем, что с него взять, творческая натура. Сложись обстоятельства иначе, Эринг стал бы прекрасным музыкантом.

— Так это, того, знаменитое место же! — влез мэр. Кажется, восхищение заезжего полицейского ему льстило. — Тут же Бальдра убили.

— Бальдра?! — переспросил Эринг и, прикусив щеку, оглядел безжизненное поле.

— Ага! — мэр приосанился и продолжил патетически: — Это, того, ну легенда. Говорят, бога Бальдра, сына Одина, того, убил его брат…

Я вздохнула. Мало того, что рассказывает общеизвестные вещи, так еще и настолько косноязычно!

— Спасибо, мы тут по другому поводу, — перебила я и подошла ближе, разглядывая труп.

Я отвела рукой свисающую зеленую плеть. Лицо повешенного скрывала густая шапка омелы, а зеленовато-смуглый оттенок кистей — единственного видимого участка кожи — не слишком походил на обычные трупные изменения.

Сзади присвистнул Амунди.

— Так господину инспектору же того, интересно было! — голос мэра звучал обиженно. — Говорят, сама земля, того, оплакивала светлого бога! С тех пор тут вот так… ни травинки!

— Поэтично, — заметила я. — Но это всего лишь грязево-вулканический солончак. Судя по запаху, в грунте высокое содержание серы, сульфатов и прочих серосодержащих соединений. Поэтому ничего не растет.

— Ты безнадежна, — усмехнулся Эринг, останавливаясь у меня за плечом.

— Констебль, будьте добры, мой саквояж, — попросила я, не глядя протягивая руку.

Эринг прав: это стоило запечатлеть. Омела не просто свисала на лицо трупа, она плотным коконом скрывала голову и шею.

Мэр громко сглотнул, констебль пробормотал что-то невнятное.

— Что скажешь? — поторопил меня Эринг, опираясь о шершавый ствол яблони.

Я больше не сердилась на приятеля за раннюю побудку. Это действительно стоило увидеть.

— Очень интересно, — заметила я отстраненно.

Подумала — и принялась расстегивать на трупе жилет и рубашку.

— Эй, чего это вы делаете?! — вскричал господин Нарви.

— Работаю, — отрезала я, убедившись в своей догадке, и повернулась к Эрингу. — Его нужно снять. Кстати, это не человек.

Инспектор поднял бровь и кивнул Амунди. Вскоре труп уже лежал на травке, а Амунди с блокнотом на изготовку приготовился записывать мои слова.

— Мужчина, — начала я, аккуратно разрезая ветви, — орк, возраст около двадцати пяти-тридцати лет. Физически развит, при первичном осмотре следов заболеваний не наблюдается. Судя по всему, питался хорошо. Поврежденная трахея, на коже шеи в верхней трети имеется одиночная, косовосходящая спереди назад снизу вверх незамкнутая странгуляционная борозда, что позволяет предположить, что смерть последовала от механической асфиксии, вследствие сдавления правой боковой поверхности шеи петлей при повешении.

— Регина! — взмолился Эринг. — Протокол потом напишешь. Скажи мне по-простому, от чего он умер?

— Задушен, — кратко резюмировала я, ощупывая голову трупа. И добавила, упреждая вопрос: — Сначала его ударили по голове сзади — имеется сильный ушиб с повреждением мягких тканей — а потом уже повесили.

Эринг кивнул.

— Значит, убийство, — задумчиво произнес он. — Как интересно! По легенде, орки — потомки Бальдра, а этого типа прикончили на месте смерти бога. Да, что насчет омелы?

— Понятия не имею, — я поднялась с колен и отряхнула брюки. — Научного объяснения у меня пока нет. Кстати, смерть наступила два-три дня назад. Точнее скажу после вскрытия.

— Ладно, — Эринг махнул рукой и приказал Амунди: — Констебль, отнесите убитого в поселок. А вы, господин мэр, пока объясните, откуда в Мердаль взялся орк. И как вы узнали, что он именно задушен?

Теперь в его ледяном голосе не слышалось ни дружелюбия, ни лени.

— Но… но… — господин Нарви задрожал, так растерянно хлопая глазами, что я спрятала усмешку.

Это далеко не первая рыбка, которая попалась на наживку Эринга. Теперь подсечь, рывок и… Впрочем, в расследованиях, как и в рыбной ловле, он и сам неплохо разбирался.

Амунди шествовал впереди. Труп он нес легко и осторожно, словно заботливая мамаша младенца. За ним следовал Эринг, который прямо на ходу уверенно «потрошил» добычу. Господин Нарви, подобно карасику, безнадежно пытался выпрыгнуть со сковородки. Любо-дорого посмотреть.

Особых улик против мэра не было. «Удавленником» висящий на дереве труп мог назвать любой профан. А что господин Нарви толком ничего не предпринял, так это легко объяснить растерянностью и страхом. Как говорил сам Эринг, «неподсудно».