Тени возвращаются - Линн Флевеллинг Страница 3

Серегил перехватил ее в воздухе и запихал в свой кошелек.

— Снова хочешь потерять?

— Так я же ее нашел, — поддразнил его Алек, не позволяя Серегилу впасть в занудство, — Ну согласись, это было весело!

— Весело?!

— Ну, веселее же, чем хандрить на Улице Колеса или в салоне какого-нибудь аристократа.

— И когда это было в последний раз? Я вышел в тираж вместе со всем, что связано с ауренфейе.

— Неблагодарный, — пробормотал Алек.

Многое изменилось при дворе после смерти кролевы Идрилейн две зимы тому назад, ее наследница — королева Фория — уже больше года воевала в Майсене. Несмотря на все выгоды, полученные от восстановления торговли с Аурененом, она издала указ, гласивший, что "стиль ауренефейе, столь модный при Идрилейн Первой, больше не приветствуется при дворе". Южные фасоны одежды, драгоценности и музыка также вышли из моды. Молодые люди отращивали бороды, но при этом их подстриженные волосы даже не прикрывали ушей.

В ответ, Серегил, естественно, вообще отказался стричь волосы и они уже спускались ниже плеч. Алек сделал то же самое, но завязывал их, чтобы они не падали на лицо.

Однако основная часть населения продолжала скупать ауренфейские товары. И несмотря на то, что аристократы готовы были сделать на публике что угодно, лишь бы угодить королеве, они не утратили вкуса к роскоши и новизне.

На Жатвенном рынке жизнь била ключом, когда они добрались до огромной квадратной площади, уставленной цветными тентами и палатками, где продавалось все — от дешевых украшений и домотканных изделий, до живых кур и сыров. Царский Герольд стоял на возвышении у центрального фонтана, объявляя о победах в Фолсвейне.

Война против Пленимара затянулась, и площади Римини ежедневно оглашались новостями с полей сражений, доставленными курьерами, повозки привозили похоронные урны и раненых солдат, всё больше ощущалась нехватка металла, лошадей и мяса. В гостиной дома на Улице Колеса Серегил привесил на медных булавках большую карту, где отмечал места последних битв. После кровавых летних боев, Фория с майсенцами и ауренфейскими союзниками оттеснили врага к середине Майсены и теперь держали линию вдоль восточного берега Фолсвейна. Золото и шерсть северян снова потекли на юг по возвращённому Золотому Пути, но и на север тоже надо было что-то отправлять в ответ.

Голодные и уставшие, Алек и Серегил пробыли там достаточно, чтобы узнать все новости, а затем направились в любимую пекарню, чтобы получить по куску ароматного хлеба, густо намазанного маслом и медом.

Когда они повернули за угол на улицу Синей Рыбы, Алек взглянул на безоблачное небо.

— Опять будет жаркий день.

— Думаю, это ненадолго, — Серегил перекинул влажные полосы на одно плечо, подставляя шею ласковому ветерку.

Несмотря на то, что прошло столько времени, Алек все еще испытывал странное чувство, бредя по знакомой улице, и не видя на привычном месте гостиницы "Петух". Там, где она когда-то стояла, они построили новую гостиницу — "Олень и Выдра", названную так в честь животных, в которых их превращало заклинание истинной сущности Нисандера. Она распахнула свои двери три месяца назад и уже приобрела известность если не тем, чем там кормили, то уж точно отменным пивом. Тирис — повариха прежнего "Петуха" — славилась на всю округу своей стряпней.

Построить гостиницу на старом месте показалось им хорошей идеей, когда они вернулись в Римини полтора года назад. Теперь Алеку думалось, что они ошиблись. Местами из фундамента выглядывали черные камни — живое напоминание о той ночи, когда Серегил сжег прежнюю гостиницу, устроив из нее погребальный костер своим убитым друзьям.

— Вы оба, и так рано поднялись сегодня, — воскликнула Эма, когда они вошли в открытую дверь. Беременная, она аккуратно придержала передник под выпуклым животом, нагибаясь, чтобы проверить закипающий чайник на очаге.

— Нас не было со вчерашнего дня, — подмигнул ей Алек.

Хозяйка Эма была белокурой, симпатичной и веселой. Алеку она сразу приглянулась, хотя ее навыки в кулинарии оставляли желать лучшего.

— Ах вы, злыдни! Но, держу пари, вы голодны. Я поставила к завтраку пироги, и скоро сварится соленая треска с луком.

— Не утруждай себя. Нам только чаю, — отрезал Серегил, проходя в дом.

Он терпеть не мог соленую треску и лук, и говорил ей об этом дюжину раз, если не больше. Ими провоняла вся кухня.

— Я попозже спущусь за пирогами, — быстро вставил Алек, забирая поднос с чаем.

Он бы взял и рыбу, но Серегил не потерпит в комнатах этот запах.

Магиана — последняя волшебница Орески, которую Серегил считал своим другом — нашла для них супружескую пару, которая могла бы управлять гостиницей. Муж, Томин, был с ней в родстве, он родился в городе к югу от Ардинлии. Алеку они пришлись по вкусу, но Серегил все еще держался особняком, и не только из-за стряпни. Хотя все здесь было новым вплоть до крючков для горшков, они все время ожидали услышать как Тирис отдает приказы Силе, или смех Диомиса, качающего своего внука Лутаса на коленях у очага. Только ребенок, не считая кошки Серегила, остался в живых той ночью и воспитывался Кавишами в Уотермиде. Алек замечал, что Серегила мучает чувство вины, всякий раз, когда он видит ребенка. Он никогда не переставал считать себя виновником той резни.

* * *

Неприятный запах рыбы сменялся сладким и чуть навязчивым ароматом свежего дерева со штукатуркой по мере того, как Алек с Серегилом поднимались наверх. "Петух", надёжный, как старый корабль, за годы пропитался запахами кухонного дыма, вареного мыла и был таким обжитым. Это место еще долго будет пахнуть новизной.

Их комнаты на третьем этаже были так же хорошо запрятаны, как когда-то в "Петухе". Магиана сделала невидимой дверь, ведущую к секретным ступенькам и, как раньше, наложила заклинания на лестницу. И как всегда, это заклинание не действовало на кошек.

Серегил прошептал пароль для каждого заговоренного места. Он все еще настаивал на том, чтобы часто менять их, хотя вряд ли кто-то станет охотиться на них теперь. К счастью, у Алека была хорошая память. В этом месяце паролями были ауренфейские названия фаз луны.

— Ауратра.

— Моринт.

— Селетрир

— Тилента.

Руета сидела на самом верху лестницы, занятая вылизыванием своей белой шерстки и лапок. Она не обращала на них внимания, пока Серегил не открыл дверь, затем зашла в комнату, распушив высоко поднятый хвост.

Новые комнаты были очень удобны. Сквозь чистые окна была видна улица, новая мебель не пахла дымом, и белый мраморный камин тянул лучше. На оштукатуреных стенах не хватало копоти от дыма и свечей и трофеев с прошлых заданий и приключений. Они были безвозвратно утеряны. Только статуя русалки пережила пожар и по-прежнему стояла рядом с дверью. Ее мраморная кожа была в пятнах сажи, поднятая рука отломана, но Алек настоял на том, чтобы ее сохранить. Серегил снял позаимствованный плащ и накинул его на голову статуи.