Магиня - Александра Лисина Страница 3

— Вы не посмеете! — донесся до Вэйра срывающийся от ярости голос с другого конца палубы. Кажется, кто-то из молодых рабов не выдержал. — Меня зовут Нойр Овер ар Делос. Мой отец — наместник в Зирте!

— Да хоть сам король.

— Вы пожалеете!

— Зег, будь так добр…

Вэйр только вздрогнул, когда над его головой ядовитой змеей мелькнул кончик кнута. Потом донесся звонкий щелчок, отвратительный чавкающий звук, закончившийся испуганным вскриком рабов, а затем изувеченный юнец со стоном рухнул на колени, закрывая руками окровавленное лицо.

— Сын наместника, говоришь? — с насмешкой переспросил Кратт, следя за сжавшимся в комок парнишкой, между пальцами которого потекло что-то вязкое. — Привык к роскоши, да? Что ж, пора отвыкать… теперь у тебя только один глаз, мальчик. И рабу такой роскоши вполне хватит.

Вэйр, осторожно покосился на всхлипывающего, дрожащего всем телом юношу и сжал челюсти. Но поделать тут ничего было нельзя: он уже видел, насколько жестоки эти люди и ничуть не сомневался, что парню еще повезло — могли ведь и евнухом сделать, как того мужчину в сарае. А могли изувечить еще сильнее, дабы остальные сразу поняли, что шутить с ними никто не будет, и даже думать не смели о сопротивлении.

Да, надо признать, запугивать они умели хорошо… вон, рабы теперь все, как один, уткнули глаза в землю и старались не смотреть на плачущего от боли и отчаяния мальчишку. Отвернулись, вжали головы в плечи. Некоторые даже пригнулись, чтобы стать как можно более незаметными… и это — самые сильные, здоровые, крепкие, кому повезло не тухнуть в трюме с увечными и больными. Самые выносливые, кто был способен часами управляться с тяжелыми веслами, заставляя корабль подниматься вверх по реке. И те, кто так же, как Вэйр, имели крохотный шанс протянуть немного дольше, чем остальные рабы. Потому что чуть лучше питались, потому что Кратт велел беречь гребцов, потому что пили чуть больше воды, могли не справлять нужду под себя и хотя бы изредка, но попадали под дождь.

Увидев вокруг только сгорбленные, униженно согнувшиеся фигуры, Вэйр с горечью подумал о том, что, видимо, искры Всевышнего в этих людях совсем не осталось. Большинство из них уже не один месяц находятся на судне Угря. Наверняка видели гораздо больше, чем Вэйр за несколько дней рабства. И, кажется, уже потеряли надежду на спасение.

Они погасли. Умерли в душе. Смирились. И именно это, пожалуй, было самым худшим в их положении.

Подавив тяжелый вздох, юноша покосился на второй ряд скамеек, расположенных с другой стороны прохода, и неожиданно перехватил быстрый цепкий взгляд от одного из невольников, сидящего возле противоположного борта. Мужчина был гол, как все остальные, совершенно лыс, почти так же смуглокож, как Зег. На его правом виске запеклась тонкая корочка крови (видимо, схлопотал от кого-то из подручных Кратта?), от которой к уху тянулся еще не заживший шрам. Широкий нос был сломан в двух местах, губы разбиты, но в темных глазах светилась воля, упрямство и неожиданное сочувствие.

Поняв, что юноша его заметил, мужчина едва заметно наклонил голову и тут же отвел взгляд, снова уставившись себе под ноги. Вэйр, почти сразу последовав его примеру, мысленно воспрял духом и с громко колотящимся сердцем подумал о том, что непременно должен найти способ с ним поговорить. Необычный сосед неожиданно напомнил ему загнанного в угол волка — матерого и свирепого. Хищно сузившего желтые глаза, благоразумно берегущего силы и ожидающего, пока кто-то из его пленителей совершит роковую ошибку. Он совсем не выглядел смирившимся. А если молчал, то лишь потому, что хорошо понимал: бежать, будучи прикованным, нереально. К тому же, наемников собралось на корабле слишком много, они отлично знали свое дело, были хорошо вооружены и все время были настороже. Так что мужчина мудро затаился и теперь только ждал…

Точно так же, как ждал терпеливо подходящего момента и Вэйр.

— Прекрасно, — тонко улыбнулся Угорь, не услышав от рабов ни единого звука. — Зег, они все твои. Вздумают шалить — накажешь. Будут хорошими — накормишь. Безглазого сопляка — в трюм; он для нас уже бесполезен. И опускайте весла: до устья еще далеко, а мне бы не хотелось задерживаться.

Зег бодро кивнул, а затем зычным голосом рявкнул что-то неразборчивое. После чего по палубе заметались поджарые, закаленные в битвах воины. Хрипло просигналил невидимый рожок. Зашелестели тугие тросы, загудели канаты. Наконец, хлопнули и принялись неохотно расправляться тяжелые паруса, а затем корабль медленно тронулся с места.

Угорь не стал дожидаться, пока его люди закончат работу — позволив себе скупую усмешку, он резко развернулся и направился на мостик, где его ожидал закутанный в черную мантию маг, лицо которого было привычно скрыто капюшоном. Какое-то время наблюдал за суетой внизу, а затем повернулся к молчаливому чародею и почти весело спросил:

— Последняя ходка… как считаешь: на этот раз хозяина порадует наш улов?