Куда они уходят - Надежда Федотова Страница 3

Сверкнула в воздухе сталь кем-то метко пущенного кинжала…

Что было потом, Хайден помнил смутно. Кажется, его конь встал на дыбы, получил полдесятка стрел в гибкую шею и повалился на бок, придавив хозяина. Молодой барон, падая, ударился затылком о придорожный камень и потерял сознание – возможно, поэтому его и не тронули. Решили, что убился. К несчастью для Хайдена, он остался жив.

О том, что на Эндлесс напали, что родовой замок разграблен, что из мужчин в нем практически никого не осталось (отец и брат убиты, охранный гарнизон сопротивлялся до потери последнего бойца), Хайден узнал, только когда очнулся у себя в спальне. Тогда же он узнал, что Эллис больше нет.

Он не хотел в это верить, но поверить пришлось. Когда на подгибающихся ногах и вопреки увещеваниям слуг спустился вниз, в фамильный склеп, и увидел ее своими глазами.

Настоящую красоту не смогла испортить даже смерть. Белое, как алебастр, лицо жены было спокойным, тонкие руки сложены на груди, глаза – ее синие, бездонные глаза! – закрыты. Навсегда закрыты.

– Эллис? – позвал он.

Дрожащий голос взлетел под каменный потолок и рассыпался глухим эхом. И Хайден понял, что она ему уже не ответит…

Кажется, он снова потерял сознание. Слуги (большинство из них уцелели, спрятавшись во время бойни в том же подвале), перенесли хозяина наверх, в его покои. Кто-то за ним ухаживал – видимо, Айлин – младшая сестра Эллис, приехавшая накануне погостить к ним в замок. Что пришлось пережить восемнадцатилетней девушке, в одночасье потерявшей сестру и ставшей свидетельницей кровавой резни, что учинили всадники Тайгета, один бог знает. Она вообще была молчунья, а уж теперь от нее и слова добиться было великим подвигом… Впрочем, Хайдену было не до чужой боли. Он не знал, куда деваться от своей.

Он бы отдал многое, чтобы его рвала на части настоящая телесная боль. Пусть трещат кости. Пусть разрываются багряные сплетения мышц. Пусть алым полотнищем хлещет кровь – его кровь. Это было бы не так мучительно. Но… его нынешняя боль не шла ни в какое сравнение с физической, потому что была замешена на ужасе. Взглянуть в лицо умершему счастью. Умершей надежде. Что может быть ужаснее?

Именно в тот день, после посещения склепа, Хайден как никогда был близок к умопомешательству. Он катался по постели и выл, умоляя сам не ведая кого избавить его от невыносимой боли.

И где-то наверху (а может, и внизу, кто знает?) хрустнул от удара призрачный посох Провидения, и кто-то исполнил его просьбу. Исполнил, да вот только не так, как этого в действительности хотел сам барон.

Его сморил сон – глубокий, в чем-то схожий со смертью. Слезы на щеках высохли, дыхание стало редким и ровным. Айлин – единственная свидетельница неподобающей истерики сэра Хайдена, у которой сердце разрывалось смотреть на несчастного, – приободрилась, увидев, что тот мирно спит, и тоже позволила себе задремать в глубоком кресле у камина. Оставлять барона одного она боялась.

Этой ночью Хайден Эйгон умер. А того, кто утром открыл глаза и машинально потянулся, этим именем можно было назвать только с большими оговорками. Нет, он не изменился внешне, он не потерял способность здраво мыслить и говорить… Он перестал чувствовать.

Тот самый «кто-то» сделал то, о чем его попросили: он избавил Хайдена от боли. И от радости. От грусти. И от нежности. От ненависти. И от любви. Потому что все это приносит боль. А из всех человеческих чувств оставил только равнодушие.

С тех пор молодого барона Эйгона и прозвали Бесчувственным. То есть тело свое он вполне осознавал. И холод, и голод, и тому подобное было ему не чуждо. Но ведь это чувствуют даже земляные черви, не так ли? А вот душа его замолчала. Совсем.

Бунт Тайгета был подавлен после нескольких кровопролитных боев – армии тайгетского диктатора Наорда не позволили даже приблизиться к столице. У короля Сигизмунда было отличное войско, опытные генералы и храбрые рыцари. В государстве все успокоилось. Приграничным вассалам щедро отсыпали из казны на восстановление разрушений, вручили подобающие награды и усилили их замковые гарнизоны за счет королевской гвардии.

Но замок Эйгонов это не спасло. Потому что его хозяину было решительно на все наплевать… Земли пришли в запустение, крестьяне перестали платить налоги, потому что за это их все равно не наказывали, слуги потихоньку переходили к соседям – что толку тихо покрываться плесенью вместе с замком? Балы, охота, гости из столицы – все это осталось в далеком прошлом. Темнело в кладовых старинное серебро – им не пользовались. Гнили в сундуках меха – их не носили. Дичали в конюшнях кони – некому было их объезжать. Не Айлин же сядет верхом? Лошадей она побаивалась…

Да, младшая сестра Эллис не уехала из замка обратно в свое поместье, находившееся неподалеку от столицы. Она осталась. Почему? На этот вопрос старого опекуна, сэра Робера, приходившегося другом их с Эллис покойному батюшке, Айлин ответила просто:

– Я не могу их оставить.

– Кого? – кипятился достопочтенный сэр, расхаживая по затянутой паутиной некогда парадной зале замка Эйгонов. – Слуг?! Милая моя, у них есть хозяин!

– У них НЕТ хозяина, – спокойно, не поднимая глаз, ответила воспитанница. – Вы же сами видели. Сэр Хайден ничем не интересуется…

– А вам-то что за дело до этого?! – в сердцах вспылил опекун, уже в который раз тщетно пытавшийся убедить девушку ехать с ним домой.

– Я не могу их оставить, – повторила Айлин.

– Их? Или его?! – взревел тишайший сэр Робер. – Вы совсем с ума сошли, юная леди! Со смерти вашей сестры прошло три года! Даже траур не может больше служить отговоркой! Вы понимаете, что своими руками уничтожаете свою же собственную репутацию и последние шансы на успешное замужество?! Вам двадцать один год, в конце концов, еще немного – и вам останется лишь дорога в монастырь! Виданное ли дело – молодой девице жить в одном доме с вдовцом, который…

– Довольно! – Айлин резко поднялась с кресла. Лицо ее было бледным, только на щеках выступили два красных пятна. – Я не желаю этого слушать!

– Вам придется меня выслушать!

– Не придется! – Когда было надо, тихая и кроткая малышка Айлин могла проявить железную волю. – Я останусь здесь, пока это будет нужно! И… наплевать мне на репутацию и это ваше… «успешное замужество»!

– Леди Айлин! – ужаснулся опекун, не веря своим ушам. – Опомнитесь! Что с вами?!

– Со мной все в порядке, – отрезала девушка. На самом деле ей, конечно, было стыдно, но… что сказано, то сказано. – Простите мне мою дерзость, сэр Робер, но я в последний раз прошу позволить мне остаться в Эйгоне.

– Я так понимаю, – печально вздохнул старик, – что мое стотысячное «нет» ничего не изменит?

Айлин только прикрыла веки.

– Ну что же… – Опекун отвернулся к камину и задумался, глядя на огонь.

Айлин тихо опустилась обратно в кресло и уставилась на каменные плиты пола. Ей было мучительно сознавать, что она позволила себе расстроить человека, который заменил ей отца и любил как родную дочь. Но уехать она не могла. Потому что…