Меч эльфов: Наследница трона - Бернхард Хеннен Страница 3

Ахтап избегал смотреть на воду. Зачем королева устроила этот недостойный спектакль? Лутин бросил взгляд на разрушенный причал. Ответ был там. Они пришли тысячами. На многих были грязные повязки.

Ахтап невольно почесался. Вахан Калид — не самое лучшее место, чтобы пораниться. Повсюду кишмя кишат насекомые. Жуткие твари, имен которых он никогда не запоминал. Существа со слишком большим количеством ног и отвратительными жвалами, пробиравшиеся между марлевыми повязками и льняными бандажами, привлеченные запахом крови, гниения и пота, который выгоняли из пор жара и боль. Он увидел, как в мутной воде промелькнула тень. Не только насекомых привлекли эти запахи.

Эмерелль могла просто велеть привязать их к реям. Если их поднимать медленно, чтобы петля не сломала сразу шею, то они еще немного поплясали бы. Их ноги беспомощно дергались бы в воздухе. Это было бы достаточно зрелищно.

Королева пришла с кормы, где беседовала с несколькими эльфийскими воинами в белых льняных одеждах. По ней нельзя было сказать, что ее тревожит грядущая казнь.

Ахтап опустил взгляд. Он опасался, что она догадается, как много его вины в том, что случилось. До сих пор она не задавала вопросов.

Королева что-то сказала трем большим троллям, ожидавшим посреди корабля, возле мачты. Серокожие великаны ответили ей грубым хрюканьем. Один из них потянулся и простер свои узловатые серые пальцы к пленникам.

Ахтап вспомнил о времени в темнице Цитадели ордена, о Норге, которого годы, проведенные там, лишили разума. Он только и говорил, что о еде… Он ел, наверное, все, что себе только можно представить. И все то, что Ахтап вовсе не считал съедобным. В ушах звучали слова Норга. Шерстка щекочет язык. Я люблю есть существ с шерсткой.

Лутин почесал свой густой мех на шее. Тогда, в подвале он так и не отважился отойти от двери темницы. Это было единственное место вне досягаемости прикованного тролля. Кроме того, Ахтап постоянно боялся, что в беспокойном сне скатится к центру темницы. Или даже просто приблизится к троллю на лишний дюйм и проснется у того в лапах, сознавая, что вот сейчас Норг почувствует щекотку шерстки у себя в горле. Проклятое третье пророчество апсары пробуждало его ото сна в темнице. Однажды его съедят… Так она сказала, когда он спросил о своем будущем.

Теперь Эмерелль приближалась к нему. Она всего лишь направляется на кормовое возвышение, уговаривал он себя. Он заметил ее краем глаза, но не решался посмотреть на королеву прямо. Лутин взмок и чувствовал едкий запах страха. Это не укроется от нее. От эльфов ничего не скроешь. И особенно от нее!

— Выведите их наверх. Всех сразу. — Она говорила тихо, но с пронизывающе холодными интонациями.

Ахтап сжал кулаки. Сейчас нельзя дрожать!

— Удивительно, сколь многие пришли посмотреть, — легким тоном светской беседы произнесла королева.

— Да. — Лутину стоило больших усилий выдавить из себя единственное слово. «Не позволить ничего заметить», — молча напомнил себе он.

Эмерелль шумно втянула воздух через нос. Неужели она хотела, чтобы он понял, что она заметила его страх? Он посмотрел на берег. Могут быть и вполне безобидные причины того, что королева вздохнула так глубоко. Может быть, ей нравится запах гавани? Чушь! Никто не любит запах разлагающейся плоти, кроме, может быть, парочки троллей.

Пленников вывели на палубу. Выглядели они жалко. Никто не противился стражам. Все они были здесь, в порту. Они знали, что их ждет.

— Сначала мальчика, — сказала Эмерелль.

Вперед вышел тролль, но сила не понадобилась. Юный рыцарь добровольно подошел к поручням. Посмотрел на них.

Ахтап все еще не был до конца уверен в том, что думать о парне. Он приходил к Оноре в Вороньей Башне и сразу же был принят: привилегия, которой пользовались далеко не все рыцари Древа Крови. Он был почему-то важен. А еще лутину казалось, что он видел его в Валлонкуре. Вчера он опасался, что молодой рыцарь обладает той таинственной силой, которая таким ужасным образом убила Норга. Той силой, которую он ощутил только на краткий миг. Миг, который оказался все же достаточно долгим для того, чтобы изменить его навечно. Этот промежуток всего лишь в несколько ударов сердца поселил в нем страх, который был глубже страха перед свихнувшимся троллем или пророчеством апсары. В тот день его шерстка побелела. Внутренне он был сломлен.

И когда к полулису пришел одноглазый примарх, он уже не сопротивлялся. Он заговорил. А сейчас лутин смотрел на развалины… Уж лучше бы ему умереть.

Вчера он думал, что мальчик обладает таинственной силой. Он казался таким решительным. Ахтап был уверен в том, что парень хочет убить всех детей альвов, находящихся на борту. Но ничего не случилось! Рыцарь просто подошел к Эмерелль, прижимая руку к окровавленной повязке. Оружия у него с собой не было. Возможно, он просто растерялся.

Но сейчас юный рыцарь казался собранным. На нем была длинная белая рубаха, больше ничего. В руке у него было письмо. Он смотрел на королеву.

— Подойди ко мне! — сказала королева на языке людей, жестом приказав троллю отпустить паренька.

— Я не прошу пощады, — упрямо сказал мальчик. Ему с трудом удавалось контролировать свой голос. Он звучал хрипло. — Могу ли я отдать это письмо одному из тех, кто вернется?

Ахтап взглянул на королеву. Та колебалась лишь мгновение. Затем кивнула.

— Твое желание понятно и будет исполнено, сын человеческий, — с неожиданной теплотой ответила королева. В каком-нибудь другом месте и в другой обстановке слова ее могли бы показаться сердечными.

Молодой рыцарь пошел к морякам, обреченным на то, чтобы присутствовать при этом спектакле. Вручил высокому парню с седыми прядями в бороде письмо и поспешно прошептал ему несколько слов; казалось, юноша испытывал облегчение.

— Могу я сделать последний шаг сам?

— Вопрос чести, я полагаю. — Лицо Эмерелль не выражало ничего. В ярком свете полуденного солнца оно казалось правильным, без каких-либо признаков возраста.

Она отошла в сторону.

— Тогда покажи нам, как умирают человеческие рыцари.

Ахтап припомнил, что вчера королева называла мальчика Люком. Откуда ей известно его имя? Полулис сложил руки за спиной, чтобы не дрожали, но нервно подрагивающий хвост он спрятать не мог. Что знает о нем Эмерелль? О том, что это он привел в Альвенмарк беду?

Люк встал на поручни, и с берега его встретили громкими криками.

— Да столкните же его наконец! — проревел минотавр с окровавленной повязкой, у которого не хватало одного рога.

Мальчик сделал последний шаг сам. Он рухнул в темную воду и поплыл спокойными, сильными гребками.

Ахтап следил за ним взглядом, как завороженный, хотя абсолютно не хотел видеть, что произойдет. Он знал о темных тенях под водой. А потом появился первый черно-желтый спинной плавник. Он разрезал солоноватую воду гавани клином, острие которого указывало прямо на юношу.