Грань - Джек Хорн Страница 3

– А что это за «Тилландсия», про которую он говорил? – поинтересовался полноватый экскурсант.

Клуб «Тилландсия» был «динозавром», пережитком той поры, когда великосветское общество Саванны состояло сплошь из магнатов металлургии и бывших боссов железнодорожного бизнеса. Были там и сенаторы, и конгрессмены, и губернаторы. Банкиры, судьи и прочие высокопоставленные воры. Демократизация общества его не коснулась. Даже в наши дни попасть в «Тилландсию» можно было, только получив поручительство от влиятельного члена клуба. В стенах клуба всегда хорошо проводили время, причем ни единого плохого слова никогда не просачивалось наружу и репутация завсегдатаев оказывалась незапятнанной. В «Тилландсии» мало-помалу тратились средства моей семьи, а поскольку Эллен могла перепить мужика вдвое больше себя размером, клуб ей вполне подходил.

– Тилландсия – растение, у нас его испанским мхом называют, – буркнула я, кивая на деревья невдалеке от Ривер-стрит. – А еще – название клуба садоводов, который посещает моя тетя.

Я солгала минимум насчет клуба, если не насчет растения, понимая, что это успешно отвлечет моих подопечных.

– Вперед и вверх, джентльмены!

Нам предстояло преодолеть очередную полосу препятствий: сперва нас ждал участок из крупных булыжников, а затем лестница с шаткими ступенями. Я уповала, что мои подопечные не захмелеют раньше, чем нужно, и потащила их за собой. Сперва я повела их к парку между Бэй-стрит и старым зданием Хлопковой Биржи, выкидывая из головы мысли насчет Такера Перри и купаясь в золотом свете, проникающем сквозь кроны. Пусть Саванна поглотит меня! Мимо пропыхтели экскурсанты «Тура призраков». Доморощенный гид приветствовал меня взмахом руки, продолжая рассказывать о винокурне «Мун Ривер» и привидениях, которые толклись на верхних этажах здания. Кстати, все мои паранорамальные легенды являлись, без сомнения, выдумкой, такой, которую без труда можно сделать смешной, но не страшной. В конце концов, я ведь веду «Шутовской тур».

Истина заключалась в том, что магия всегда жила в Саванне. Это было настоящее колдовство, помимо того, чем здесь занимались Тейлоры. Иногда я предполагала, что мои предки решили обуздать эту дикую энергию или даже овладеть ею. Саванна обладала силой удерживать людей долгое время после их последнего вздоха, той даты, которую высекают на надгробном камне. Не надо быть ведьмой или просто сенситивным человеком, чтобы заметить духов Саванны. Достаточно просто приглядеться.

Я вела экскурсию как по маслу. Мои спутники наслаждались возможностью побыть на улице вечером, ненадолго освободиться от груза рабочих и семейных забот, довести содержание алкоголя в крови до высокого, но законного уровня. Я без умолку травила анекдоты, и мы почти добрались до Дрейтон-стрит.

– А кладбище, куда мы направляемся, не то место, про которое снимали «Полночь в саду добра и зла»? – вдруг спросил один из клиентов.

– Нет, та история про Бонавентура, – ответила я, мгновенно отметая непрошеную мысль о том, что на Бонавентура похоронена моя мама.

Жизнь и смерть, смерть в жизни. В Саванне они не просто шли рука об руку, они буквально срастались в симбиозе. Ведьмы, даже могущественные, такие, какой была моя мать, тоже смертны. Человеческое существование – хрупкая вещь и может оборваться в любой момент.

Бонавентура – действующее кладбище. А на Колониал никого не хоронили с пятидесятых годов девятнадцатого века. Родные и близкие тех, кто там лежит, сами давно упокоились.

Я с трудом улыбнулась, принялась рассказывать про Рене де Лодоньера, и мы добрели до арки с орлом и эмблемой «Дочерей американской революции» как раз в ту минуту, когда я описывала запретную любовь пирата и красотки из Саванны. До захода солнца был целый час, но смотрители Колониал строго придерживались своего собственного распорядка.

– Скоро ворота закроют, поторапливайтесь, идем прямиком к дальней стене, – сказала я и повела их по тропинке. Продолжая болтать, я поняла, что мужчины отстали, отвлекшись на перепалку, разыгравшуюся прямо посреди кладбища.

Крепкая пожилая женщина с кофейной кожей направлялась к воротам, петляя между памятниками и надгробными плитами. Я сразу же узнала ее – Мать Хило практиковала худу, родившийся в Саванне эквивалент орлеанского вуду. Главным различием было то, что на определенном этапе в худу отказались от африканских божеств и занимались симпатической магией, в основе которой лежало влечение подобного к подобному. Термин «симпатическая» всегда казался мне чересчур мягким и теплым в отношении магии, которую чаще всего использовали, чтобы приворожить верных супругов к другому или умертвить врага. Со временем худу обрело совершенно отчетливый привкус протестантизма и в итоге получило название «магия корней», явно указывая на то, что его сила коренится в самой Библии. Тех, кто практиковал худу, по крайней мере успешно, прозвали «корневыми лекарями».

Хило была бесспорной королевой лекарей Саванны: из-под широкополой желтой шляпы сверкали ее жестокие и корыстные глаза. Она несла в руке складной стул, а точнее, трон, с которого и правила своей империей. Только дурак или пришлый, не знакомый с реалиями Саванны, не увидел бы в Хило могучего тирана.

Следом за Хило бежала молодая женщина, пытаясь обогнать ее. Когда ей это наконец удалось, она рухнула на колени.

– Мать! Я тебя умоляю! Я хочу все отменить! – застонала она, пытаясь поймать пожилую Хило за лодыжки.

Даже в закатном свете у меня зарябило в глазах от цветов одежды Хило. Огромная бледно-желтая шляпа, кричаще-лиловое платье, которое прежде, наверное, было ей впору, а теперь болталось поверх торчащих костей. И ярко-зеленый складной садовый стул, который она несла и на который опиралась, как на палку. Маленький красный термос она сжимала в другой руке. Я поежилась при мысли о его содержимом.

– Что тут происходит, как думаешь? – поинтересовался один из моих экскурсантов.

– Нечто такое, что нам лучше стороной обойти, – ответила я.

Хило дернула ногой, уворачиваясь от женщины, и замахнулась на нее стулом.

– Хило тебе говорила – уже поздно отменять.

– Но я ошиблась! – воскликнула женщина, заливаясь слезами. – Он мне никогда не изменял!

– Это все между тобой и твоим мужчиной, – свистящим шепотом проговорила Хило, не останавливаясь.

– Но, Мать, он же умрет! – с горечью крикнула женщина.

Самый рослый из моих подопечных ощутил инстинкт защитника и загородил меня от безобразной сцены. Бог свидетель, выросши в Саванне, я видела гораздо более худшие ссоры. И поэтому я осторожно выглянула из-за плеча мужчины.

– Умрет, правильно, – ледяным голосом подтвердила Хило. – За то ты Хило и заплатила.

Она выпрямилась и несколько раз кашлянула, а потом наклонилась и сплюнула.

– Но я ошибалась! Прости! – вскричала молодая женщина и уткнулась лицом в землю, рыдая.

– Нет в том вины Хило. Если захочешь, чтобы Хило помогла найти тебе нового, приходи. Она тебе поможет, но с твоим прежним – нет, он как мертвый. Быстрее поймешь – лучше будет.