Парк юрского периода - Майкл Крайтон Страница 3

— Хищника? — произнес Эд, облизав губы. — Да нет же, поверьте, это был бульдозер. — Он провел языком по губам, явно нервничая, как будто сделал что-то дурное. Бобби недоумевала почему: ведь если они использовали на стройке необученных рабочих из местных, то несчастный случай для них событие не чрезвычайное.

— Будем промывать? — спросил Мануэль.

— Да, — ответила Бобби. — Только сначала сделай ему блокаду.

Она наклонилась над пациентом и кончиками пальцев ощупала рану. Если его задел бульдозер, то в рану должна попасть грязь. Но там ничего не было, кроме скользкой слизистой пены. И от раны исходил какой-то странный смрад, отдающий гнилью, запах смерти и разложения. Никогда раньше ей не приходилось встречаться с таким запахом.

— Когда это случилось?

— Час назад.

Она опять обратила внимание на то, как был напряжен Эд Реджис. Он явно принадлежал к типу беспокойных, нервных людей. И совсем не походил на мастера со стройки. Скорее, он мог быть кем-то из администрации. Ему явно было не по себе.

Мысли Бобби Картер вновь вернулись к ранам. Так или иначе, они не походили на механическую травму. Не было ни загрязнения почвой, ни размозжения тканей — признаков, характерных для любой травмы, будь то несчастный случай или автокатастрофа. Вместо всего этого изодранная кожа на плече и бедре.

Действительно, было похоже, что на него напал какой-то зверь. Но, с другой стороны, на большей части тела не было никаких следов, что необычно при нападении животного. Она снова оглядела его голову, руки, кисти.

Кисти.

Мороз пробежал у нее по коже при взгляде на его кисти. Обе ладони были в мелких рваных порезах, а запястья и предплечья — в синяках.

Она проработала в Чикаго достаточно долго, чтобы понять, что это означает.

— Ладно, — сказала она, — Подождите за дверью.

— Почему? — встревоженно спросил Эд. Он был недоволен.

— Вы хотите, чтобы я ему помогла или нет? — С этими словами Бобби вытолкала Эда из комнаты и закрыла дверь у него перед носом. Она не могла проникнуть в суть происходящего, но все это ей не нравилось.

— Мне продолжать промывать? — неуверенно спросил Мануэль.

— Да, — ответила Бобби. Она достала свой маленький автоматический фотоаппарат «Олимп» и, поправив освещение, сделала несколько моментальных снимков раны. «Действительно, похоже на укусы», — подумала она. Но тут больной застонал, и Бобби, отложив аппарат, наклонилась к нему.

Он шевелил губами, с трудом двигая опухшим языком.

— Raptor, — произнес он. — Lo sa raptor.

При этих словах Мануэль замер и в ужасе отпрянул.

— Что это значит? — спросила Бобби.

— Я не знаю, доктор, — Мануэль покачал головой. — «Lo sa raptor» — no es espanol.

— Разве? — ей показалось, что это было по-испански. — Тогда, пожалуйста, продолжай промывать.

— Нет, доктор. — Мануэль поморщился. — Ужасный запах. — И он перекрестился.

Бобби опять посмотрела на скользкую пену, покрывающую рану. Она потрогала ее, слегка растерла пальцами. Пена очень напоминала слюну...

Губы раненого вновь зашевелились.

— Raptor, — прошептал он.

— Оно его укусило, — с ужасом проговорил Мануэль.

— Кто укусил?

— Raptor.

— Что такое «raptor»?

— Это hupia.

Бобби нахмурилась. Костариканцы не отличались особой суеверностью, но о hupia она слышала в деревне и раньше. Говорили, что это ночные призраки, безлицые вампиры, похищающие детей. По преданию, раньше они жили в горах Коста-Рики, а теперь поселились на прибрежных островах.

Мануэль все пятился назад, что-то бормоча и крестясь.

— Этот запах, он такой необычный, — сказал он. — Конечно, это hupia.

Бобби уже собиралась приказать ему вернуться на место и продолжить работу, когда юноша вдруг открыл глаза и резко сел на столе. Мануэль в ужасе взвизгнул. Раненый со стоном поворачивал голову с широко раскрытыми глазами направо и налево, а затем из него фонтаном брызнула кровавая рвота. Его тут же затрясло, тело корчилось в судорогах. Бобби попыталась схватить его, но он, сотрясаясь в конвульсиях, скатился со стола на цементный пол. Его снова вырвало. Кровь была повсюду. Со словами «Что тут, черт возьми, происходит?» Эд открыл дверь, но, увидев кровь, отвернулся, прижав руку ко рту. Бобби схватила шпатель, чтобы протиснуть его между сжатыми зубами юноши, но, когда ей удалось это сделать, она уже знала, что спасти его невозможно. Юноша дернулся в последний раз, затем обмяк и затих.

Бобби нагнулась, чтобы сделать ему искусственное дыхание «изо рта в рот», но бросившийся к ней Мануэль схватил ее за плечи и потянул назад.

— Нет, — сказал он. — hupia перейдет на тебя.

— Мануэль, ради Бога...

— Нет. — В глазах его была ярость. — Нет. Тебе этого не понять.

Бобби взглянула на лежащего на полу юношу и поняла, что все это бесполезно: оживить его не удастся. Мануэль позвал людей с вертолета, они пришли и забрали тело. Появился Эд. Вытирая рот тыльной стороной ладони, он пробормотал:

— Я знаю, вы сделали все, что могли. Бобби молча наблюдала, как тело вносили в вертолет и как он с ревом взмыл в небо.

— Так-то лучше, — сказал Мануэль.

Бобби думала о руках юноши. Порезы и ссадины на них свидетельствовали о том, что он защищался. Она была убеждена, что он погиб не в результате несчастного случая на стройке, на него кто-то напал, и руками он пытался защититься.

— Где находится остров, откуда они прилетели? — спросила Бобби.

— В океане. Примерно в ста шестидесяти или двухстах километрах от берега.

— Далековато для курорта.

Мануэль наблюдал за вертолетом:

— Надеюсь, они никогда не вернутся. «Ну что ж, — подумала она, — по крайней мере, у меня есть снимки». Но, повернувшись к столу, она увидела, что фотоаппарат исчез.

Позже вечером дождь наконец прекратился. Оставшись одна в своей спальне, расположенной в задней части здания больницы, Бобби погрузилась в свой старенький, в обтрепанной бумажной обложке испанский словарь. Юноша произнес «raptor», и, несмотря на протесты Мануэля, она подозревала, что это слово было все-таки испанским. И, конечно, она нашла его в словаре. Оно означало «вор», «похититель». Это ее несколько смутило. Смысл его был подозрительно близок значению слова hupia. Конечно, она не верила в эти предрассудки. Да и какой призрак мог так изрезать руки. Что же пытался ей сказать юноша?

Из соседней комнаты послышался стон, там лежала одна из деревенских женщин в ожидании родов. За ней ухаживала Елена Моралес, местная акушерка. Бобби заглянула к ним и жестом подозвала Елену.