Ричард Длинные Руки - маркиз - Гай Юлий Орловский Страница 3

– Благородно, – восхитился я. – Как я вам завидую, маркиз! А я вот прямо из медвежьего угла своих родителей. Вы так много повидали…

Он сказал почти самодовольно:

– Много, не спорю. Хотя на самом деле мир не так разнообразен, как я ожидал. К тому же два королевства пришлось обойти, закрыты сволочными магами… Правда, еще три я видел только с воздуха, багер прошел над ними, не останавливаясь, жаль… К тому же все на такой высоте, что видел только крыши домов и дворцов, а людей не рассмотрел… Зато королевство Эйхсфельда, республику Каринтии и Конклав Железных Герцогов я прошел где пешком, где на коне, а сюда добрался вообще по реке… Дурак, мне слишком везло, почему и решился бежать от погони через Барьер…

– Снова дуэль? – спросил я с сильно бьющимся сердцем.

Он скривился.

– Какая дуэль… Это с благородными еще так-сяк, а когда видишь подлый народ, то просто берешь то, что тебе надо. Если кто недоволен – того в рыло!.. Кто ж знал, что у одного из хамов окажется зачарованный кафтан! Сволочь еще и других прикрыл…

– И как вы избежали? – спросил я, уже догадываясь.

Он поморщился.

– Как?.. Шутите? Они из арбалетов в спину, а когда увидели, что мой конь тоже истекает кровью, то вообще… Конь пал в десяти шагах от Барьера. Меня эти сволочи убили бы на месте, разве что сперва содрали шкуру с живого или по частям обрубывали руки и ноги… Мне ничего не оставалось, как подняться – и к Барьеру! Как завыли, когда поняли, что добыча ускользает! Пытались перехватить, но я успел… И хоть теперь сдохну, но буду ликовать, что эти сволочи меня не достали… Надеюсь, тоже сдохнут. Я ж говорю, из семерых четверых уложил, а троих хорошо так…

Я сказал задумчиво:

– И все-таки вас прижали именно к Барьеру…

Он огрызнулся:

– Случайность!

– Да, конечно, – согласился я поспешно. – И вы, конечно же, предпочли уйти через Барьер, только бы не дать врагам попинать ваш труп… Вы боец, маркиз!

Он пробурчал:

– Да, я не даю врагу радоваться.

Ночь опустилась в долину, я создал шарик света и послал к своду пещерки. Маркиз вздрогнул, во взгляде снова появилось опасение, хотя чего страшиться тяжелораненому. Я сделал еще кофе, извинился, что из еды ничего, но могу выйти и подстрелить что-нить.

– Нет-нет, – запротестовал он, – ради меня не утруждайтесь. А как вы?

– Да я местный, – ответил я. – Мне проще…

Он не стал выяснять, почему местному голодать проще, стискивал зубы, на лбу выступила испарина.

– Подлецы, – процедил он. – Лучше бы эта гадюка их покусала… Какая несправедливость! Вместо гибели по эту сторону Барьера найти помощь… и все-таки не уберечься!

– Вы сказали, – проговорил я осторожно, – что по ту сторону Барьера правят маги… Но как это можно?

Он скривился.

– У кого сила – тот и правит. Маги – это те, кто раньше других нахапал вещей Древних и научился ими пользоваться. А еще ввели во всех королевствах смертную казнь за утаивание вещей Древних. Все, что найдено, надлежит сдавать магам. Маги в свою очередь сдают старшему магу, а он либо сам пытается решить загадку старой вещи, либо поручает младшим магам, работающим на него.

Я спросил тихо:

– И что… сдают?

Он кивнул.

– Обычно да. Иногда некоторые смельчаки пытаются тайком научиться пользоваться, чтобы тоже стать магами. Не получается, а маги находят и казнят самыми жуткими способами, чтобы другим неповадно.

Я хмуро подумал, как бы порадовались наши маги, узнав, что на Юге их собратья правят всем континентом, как своим двором! Маркиз де Куртен, иногда умолкая, чтобы переждать боль, рассказывал, что никто не знает, как живут маги. Одни уверены, что все маги – нелюдимы, живут в башнях и никогда не покидают их. Другие уверены, что маги не только воюют один с другим, но объединяются в союзы. Это возможно, двое слабых магов в состоянии, соединив усилия, свергнуть сильного. Правда, на пути объединения стоит извечная подозрительность магов: как это довериться чужаку, который сразу может все забрать, а тебя убить?

Пока он говорил, боль как будто отпускала или хотя бы не так вгрызалась в его тело. А еще мне почудилось, что он слишком горячится, когда говорит о магах, словно в этом есть что-то глубоко личное.