Сила меча - Дмитрий Тедеев Страница 3

На Нико–Сигала бросался очередной злыдень, и практически одновременно в моём мозгу ярко вспыхивало то, что будет дальше, то, как я бы защитился от этой атаки. С трудом сдержав порыв тела, в самом деле рванувшегося было в бой, мгновением позже наблюдал, как на экране действует в этой ситуации сам Сигал. Мгновением позже действует, чем я, я к этому времени уже обычно успевал мысленно расправиться с супостатом!

Когда фильм закончился, я, конечно, поехидничал немного над собой. Ну и крутой я, блин, хлопец, просто суперпацан, всем злым дядям киношным играючи вломил, куда там Сигалу до меня… Но одновременно я чувствовал и сдержанную гордость. Да, всё это – всего лишь мои фантазии. Но я ведь успевал! По–настоящему успевал, хоть и мысленно! Ни одна самая неожиданная атака не застала тогда меня врасплох!

Выходя из зрительного зала и рассеянно размышляя, был бы у меня хоть малейший шанс защититься от настоящего, а не киношного убийцы, я неожиданно столкнулся с Лидкой. Она, оказывается, тоже была на этом фильме, и тоже одна, сбежала от Бурого. Перекинулись парой слов, да и разошлись. Она меня не очень интересовала, я её – тем более. У меня сердце Любой занято, а у Лидки на уме парни постарше. Я ещё посмотрел по сторонам, когда расходились, нет ли кого‑нибудь из знакомых, не хватало ещё из‑за этой случайной встречи с ревностью Бурого потом столкнуться.

Никого я тогда не заметил, но потом оказалось, что свидетели того, как мы вместе с Лидкой выходили из кино, всё же были.

На следующий день в школе на второй перемене меня вызвали в туалет на третьем этаже, где обычно происходили “разборки”. Перед сортиром – возбуждённая толпа, но внутрь, как обычно в таких случаях, никто не заходит, для “разборки” один на один должно быть достаточно места. Передо мной расступились, образовали коридор, по которому я пошёл с тяжёлым сердцем, как на эшафот. Сашку, увязавшегося было за мной, у дверей задержали.

Зашёл. В туалете – Бурый и ещё пара шестёрок Тайсона. Самого Тайсона нет, и то ладно. А с Бурым была надежда объясниться без мордобоя, не дурак же он, должен понять, что ничего у меня с его Лидкой было, да и быть не могло.

Я твёрдо решил примерно так всё и сказать Бурому и почему‑то верил, что разговор получится, что драться не придётся. Поэтому не очень испугался, даже когда Бурый, выплюнув недокуренный “бычок”, шагнул ко мне навстречу. С тем самым вопросом, отвечая на который, я и получил в морду.

Супермен хренов. Так лихо уходил от бешеных наскоков киношных бандитов, а в жизни пропустил простейший, вполне предсказуемый и совсем не быстрый удар.

Удар был не только довольно медленным, но и слабеньким, “сопливым”, как выразился бы Олег. Сам я умел бить гораздо сильнее. Ситуация была, прямо скажем, не смертельная. И, скорее всего, после пары моих ответных оплеух она бы благополучно разрядилась. Если бы из‑за дикой боли от случайно прикушенного языка я не потерял над собой контроль.

Не смотря на боль от следующего удара уйти уже успел, рефлексы, которые так здорово выручали меня в кино, сработали наконец и в жизни. Чуть качнулся вперёд и влево, убирая голову с линии атаки, “проводил” левой рукой пролетевший мимо удар, правой прихватил пошатнувшегося Бурого за шею. Не останавливаясь, крутнулся ему за спину, рванул его голову по кругу следом за собой, одновременно поворачивая его тело, как будто вращая штурвал…

Бурый улетел головой вперёд, с грохотом снося по пути хлипкую фанерную перегородку между унитазами и один из унитазов. И как‑то неуклюже стал там ворочаться в груде обломков, безрезультатно пытаясь встать на ноги…

Мои глаза всё ещё заливала пелена боли от прикушенного языка, но боль постепенно отпускала сознание, уходя на второй план и уступая место противному страху. А вдруг я сломал Бурому что‑нибудь? А вдруг падая, он сломал себе шею, ведь он “снёс” унитаз головой?!

“Айкидо – гуманное искусство, его приёмы выглядят мягко, но в каждой такой “мягкой” технике заключена возможность покалечить или убить. Бесконтрольное применение Айкидо равносильно бесконтрольному применению оружия, последствия могут быть такими же тяжёлыми…”

Много раз слышимые слова Олега прозвучали тогда в моём мозгу как тяжкий упрёк. Дескать, что же ты? Я доверял тебе и надеялся, что ты парень с головой. А ты эту голову потерял от первой же зуботычины…

“Придётся драться — не пытайтесь броски делать. Лучше морду набейте. А то ещё упадёт человек виском или позвоночником на что‑нибудь твёрдое, на какую‑нибудь скамейку или ступеньку, потом сами же себе простить не сможете. А в крайнем случае – пусть вам морду набьют, не велика беда. Боевая техника Айкидо – для спасения жизни, а не для школьного мордобоя…”

Что же я наделал, думал я тогда, холодея. Не в силах оторвать взгляда от беспомощного, покалеченного, как мне показалось, Бурого.

Ничего на самом деле страшного с Бурым не случилось, но страх не прошёл даже тогда, когда стало понятно, что противник мой цел. Беды не случилось, но она могла случиться. Из‑за боли и неожиданности я пару секунд действовал “на одних рефлексах”, во всю силу. А ведь уже тогда знал, к чему могут приводить действия “во всю силу” человека, хоть немного владеющего Айкидо. Один раз мне уже довелось увидеть это воочию, и потом множество раз воображение прокручивало в голове подобные жутковатые картинки. А тут я вдруг понял, очень остро понял, что такое же могло только что случиться на самом деле…

Олег считал меня в своей секции самым “интеллигентным” (в не очень хорошем смысле этого слова). Называл полушутя “воспитанным мальчиком”, “домашним ребёнком”. Досадовал, что я был совершенно не способен даже на то, чтобы просто ударить своего обидчика. “Нельзя же так, Максимка, — иногда говорил мне, — об тебя чуть ли не ноги вытирают, а ты только улыбаешься. Да то, что улыбаешься, ещё ладно, улыбнуться можно ведь и так, что любой ухарь язык свой проглотит и усохнет, но ты ведь виновато улыбаешься, а они и рады. Они не понимают, что тебе стыдно за них. Да и за себя, за свою робость – тоже, наверное?”

Однажды он в очередной раз услышал, как пацаны в раздевалке соревнуются друг с другом в остроумии. Направленном, естественно, в мой адрес. Зачинщиком развлечения, уже ставшего привычным, был, как всегда, придурок, давно меня невзлюбивший и с тех пор целенаправленно пытающийся сжить со света. Пацаны всё больше входили во вкус, а мои вялые попытки что‑то отвечать им лишь вызывали у остряков новые приступы веселья. Олег отозвал тогда меня в сторону и сказал жёстко и зло, что на него совершенно не было похоже: “Что ты за размазня такая? Соберись, разозлись, ты же мужик! Твоими же руками подковы можно ломать! Дай ему чертей! Прямо сейчас!”

Честно говоря, Олег сказал тогда не “чертей”, а совсем другое слово. Специально сказал, наверняка для того, чтобы шокировать меня, не допускавшего и мысли, что мой тренер может выругаться в моём присутствии. Это слово должно было вывести меня из ступора, действительно разозлить.

Не помог и тот разговор. Не мог я себя заставить “дать чертей”. Тем более, что задевали меня в основном на словах, переходить к действиям явно побаивались. То, что моими руками “можно подковы ломать” – это Олег, конечно, загнул, но сила в руках действительно водилась, незаметно как‑то за пять лет занятий Айкидо я из хилого пацанёнка превратился в “здоровенного парня”, как сказала как‑то мама. Да и техника у меня была неплохая, это тоже все знали.