Правила возвышения - Дэвид Коу Страница 3

Дэвор еще что-то говорил о своем новом сарае и о том, сколько дней он потратил на постройку оного, но Пайтор почти не слушал. В ушах у него громко шумело, кровь стучала в висках. Последняя кружка явно была лишней.

Пир — и уже на десятый день после новолуния. Герцог дал всего четыре дня на подготовку, и они мало чего успеют сделать. Сейчас только этого не хватало. Когда установилась засушливая погода, когда ящур косит животных целыми стадами, а герцог забирает больше своей доли из заработанных ими денег, странно, что они вообще еще живы. Но Пир — это уж слишком. На веку Пайтора они устраивались семь раз, в том числе один — в год его рождения, — но к некоторым вещам человек просто не может привыкнуть.

— Неужели прошло уже шесть лет? — услышал он голос Эдьи.

— Полагаю, да, — ответил Джервис. Пайтор услышал отчаяние в его голосе и испытал мгновенный приступ ненависти. В некоторых отношениях они с Джервисом были совершенно разные люди.

— Просто не верится, что шесть лет пролетели так быстро, — тихо проговорил Март. Он тоже не станет роптать.

— Пять, — громко сказал Пайтор, перекрывая нестройный хор голосов.

Никто не стал спорить. Никто не осмелился. В канун последнего праздника умер Стефан. Конечно, Пайтору было лучше знать.

— Да, скорее пять, а не шесть, — задумчиво согласился Сигел. — Наверное, герцогские кирси что-то предсказали.

— Помнится, однажды Пир устраивали раньше положенного срока, — со смешком сказала Эдья. — Оказалось, в Домноле несколько человек умерло от чумы.

Сигел кивнул:

— И такое может быть.

— Это не оправдание. — Пайтор не старался скрыть своей злости.

— Да брось ты, Пайтор, — сказал Брайс. — Мы все знаем, как тяжело пришлось тебе в прошлый раз. Но это не значит, что мы должны отказываться от заведенного обычая.

— Пиры — варварский обычай! И всегда таковым были. Я буду повторять это, несмотря ни на что!

Брайс покачал головой:

— Это необходимость. А твое негодование не идет на пользу ни тебе самому, ни любому из нас. Здесь ничего не поделаешь.

— Ты должен признать, — добавил Дэвор, — это всегда помогало.

— Дэвор прав, — согласилась Эдья, ухмыляясь с безумным видом. — На моем веку в Галдастене не было сильных вспышек чумы. И мой отец за всю свою жизнь тоже не видел ни одной эпидемии. Что бы ты ни говорил, это помогает.

— Помогает! — Пайтор злобно скривился. — Конечно помогает! Но какой ценой? Они могут просто загодя убивать всех нас своими кинжалами — и это тоже поможет! «Никакой чумы, — скажут они. — Своевременная резня — надежный способ предотвратить эпидемию!»

— Ты болтаешь глупости, Пайтор, — сказал Брайс. — Пока еще никто никого не убивал. Пиры не имеют ничего общего с убийством.

Пайтор глубоко вздохнул, изо всех сил стараясь овладеть собой, пытаясь преодолеть старую душевную боль.

— А как насчет тех, кого Пиры не спасли? — спросил он несколько тише. — Как насчет них? Пиры не всегда помогают.

— Да, не всегда, — сказал Брайс. — Но тем больше у нас оснований благодарить герцога за бдительность. Лучше сделать это на год раньше, чем ждать, пока еще кто-нибудь потеряет ребенка. Бездействие слишком опасно. А Пиры далеко не так ужасны, как сама эпидемия. Уж ты-то лучше других знаешь, что такое чума. Вы с Карой чудом остались живы в последний раз. Всем нам повезло тогда. — Он обвел взглядом присутствующих, и все закивали, соглашаясь. Все, кроме Сигела.

— Да, — неохотно признал Пайтор. — Я знаю, что такое чума. — Он невольно содрогнулся. Он не дурак. С чумой шутки плохи. Подарок Мурнии — так в свое время назвал ее кто-то с извращенным чувством юмора в честь темной богини. Она в три дня опустошала целые деревни. Два века назад одна особенно сильная вспышка чумы унесла жизни более половины жителей герцогства. Она сожгла Стефана меньше чем за день.

Чума убивала быстро, но отнюдь не милосердно. Она начиналась довольно невинно: с укуса клеща. Где именно появлялся волдырь от укуса, не имело значения; у Стефана он был на лодыжке. Если он набухал и в скором времени исчезал, оснований для тревоги не было. Но если вокруг него высыпала мелкая красная сыпь, человеку лучше было всадить кинжал себе в сердце, чем ждать, что последует дальше. Через несколько часов после появления сыпи у больного начиналась жестокая лихорадка, сопровождавшаяся бредом. Счастливцы впадали в забытье и уже не приходили в чувство. В этом отношении Стефану повезло — единственное, в чем ему повезло. Но те, кто оставался в сознании — те, кому богиня судила пройти через тяжкое испытание, сохраняя память, — могли с уверенностью ожидать одного из двух: либо понос и рвота обессилят их настолько, что им останется только умереть, либо они проведут последние часы жизни, кашляя кровью и выхаркивая куски легких. В любом случае они могли считать себя покойниками — как и любой, кто приближался к ним в первый день болезни. Поскольку они не пожелали бросить Стефана одного, когда он заболел, Пайтор до сих пор не понимал, как им с Карой удалось тогда остаться в живых.

— Я тоже знаю, что такое чума, — тихо сказал Сигел, глядя в пустоту затуманенными темными глазами. — Но должен признать, что я согласен с Пайтором: наверняка есть другой способ.

— Ну вот! — воскликнул Пайтор, указывая пальцем на смуглого человека. — По крайней мере хоть один из вас способен рассуждать здраво!

— Но что они могут поделать? — спросил Брайс. — У герцога есть свои целители и советники, не говоря уже о кирси. Если бы был другой способ, неужели, по-твоему, они бы не додумались до него по сию пору?

— А зачем им утруждать себя? — Пайтор бросил вопрос, словно нож метнул. — Нынешний способ разрешения проблемы им ничего не стоит. Как ты сам заметил, чума уже очень давно не добиралась до города. Если умер один мальчик, кому какое дело? Они остаются в безопасности, покуда своевременно устраивают свои Пиры. Им нет необходимости искать другое решение.

Брайс покачал головой:

— Другим правителям тоже приходится бороться с чумой. И пока они не придумали лучшего способа. Некоторые просто предоставляют эпидемию ее естественному ходу. Ты этого хочешь?

— Да, по мне, лучше так!

Брайс раздраженно вздохнул и отвернулся.

— Он сумасшедший, — сказал он всем остальным, резко махнув рукой в сторону Пайтора.

— Они давно следуют этому обычаю, — сказал Джервис умоляющим тоном, глядя на Пайтора. — Никого из нас еще на свете не было, когда он появился. Мне он тоже не нравится. Но благодаря ему наш народ жив и здоров.

— Наш народ? — повторил Пайтор, возвышая голос почти до крика. Джервис отшатнулся, и Пайтор осознал, что Брайс прав: он начинал походить на сумасшедшего. Но он с трудом сдерживал себя. Разумеется, Джервис и прочие знают, откуда пошел обычай устраивать Пиры.

Без малого два века назад в герцогстве Галдастен началась эпидемия чумы, которая с тех пор, насколько все помнили, вспыхивала здесь каждые несколько лет. Келл Двадцать Третий, который позже стал Четвертым Келлом Галдастенским, законным претендентом на эйбитарский престол, укрылся со своей семьей за толстыми каменными стенами своего замка и молил богов о том, чтобы чума обошла стороной его дом и не распространилась дальше окрестных деревень. Но хотя Галдастенский замок отражал бесчисленные набеги и выдерживал продолжительные осады, способные повергнуть на колени любой другой дом, крепостные рвы и легендарные позолоченные стены оказались бессильны против чумы. Она пощадила герцога и герцогиню, но не их сына, Келла Двадцать Четвертого.