Рыцарь Хаген - Вольфганг Хольбайн Страница 3

Он сорвал пучок травы и прижал его к ране, дожидаясь, пока она перестанет кровоточить. Картина недавнего нападения вновь встала перед глазами. Это была банда разбойников — двадцать, от силы двадцать пять человек — потрепанные голодранцы на тощих клячах, вооруженные плохим оружием. Ожесточенность на их лицах объяснить можно было скорее голодом, чем жаждой крови. Они дорого заплатили за свою ошибку в выборе жертвы. Хаген и его отряд оказались вовсе не беззащитными путешественниками, за которых их приняла свора бандитов, а когда злодеи поняли, что драться придется с дюжиной бывалых воинов, — было уже поздно. Не многим из них удалось избежать кровавой резни — иным словом сражение, разыгравшееся в глухой чаще леса, назвать было сложно. Но мысль об этом вовсе не наполнила душу Хагена триумфом или гордостью. Истинный воин не может быть горд, обратив в бегство горстку разбойников с большой дороги.

Но не один лишь этот случай так удручал Хагена. В Бургундском королевстве было неспокойно. Он сказал Гримварду, что чует неладное, беду, будто над страной сгущаются недобрые грозовые тучи, — и при этом он не кривил душой.

Только всем его подозрениям не находилось объяснимой причины, и Хаген прекрасно понимал, что Гунтер не станет его слушать. Бургундия была богатой державой, а блеск двора в Вормсе распространялся и на окрестные города и деревни. Поля давали хороший урожай, люди были сыты и согреты холодной зимой, и даже ненастья и беды, иногда посылаемые богами на землю — чтобы напомнить людям о бренности жизни и о том, что Аасы могут быть своенравны, — в последние годы щадили Бургундию. Не было в королевстве ни бедняков, ни нищих, а разбойники…

«Разбойники, — он уже слышал насмешливый голос Гунтера, — существовали во все времена, мой друг. Мы отправим отряд рыцарей, чтобы их схватили. Нельзя же судить о благополучии страны по какой-то шайке голодранцев, и мир не перевернется из-за того, что ты сегодня плохо выспался».

Да, так все и будет, и он, Хаген, склонит голову и со всем согласится, как он делал всегда. Он не скажет, что видел на горизонте знак — предвестник Рагнарока, конца света. Он промолчит, как молчал с тех пор, когда дал клятву у смертного ложа Данкрата позаботиться о его сыне. Помочь ему нести корону, слишком тяжелую для него, подняться по недосягаемым ступенькам трона. Называть его королем, которым он не был. Гунтер был слаб, но его слабость превращалась в силу, когда рядом стоял Тронье. Нет, Хаген не станет говорить Гунтеру, что он молил Одина, Тора и Фрею, но не получил ответа, не скажет и о том, что знает, почему молчали боги. Он пробовал завести об этом речь с Гунтером — единственный раз, и никогда больше с тех пор. Род Гидипидов называл теперь себя бургундцами, а королевство — Бургундией, и правители его отвернулись от старых богов, больше по политическим причинам, нежели из-за веры. Над стенами Вормса простирались теперь не копье Одина и не молот Тора, а христианский крест — Аасы уступили место Христу и его апостолам. Но древние боги не умерли. Хаген не был религиозным человеком. Он не знал, существуют ли боги реально, будь то Аасы или христианский Бог, но он был убежден: если они жили, то могли управлять судьбами каждого человека, каждой империи. Он чувствовал, что времена будут меняться — быстро и именно теперь. Так же, как старые боги канули в туман Вальгаллы, сгорит в пламени Рагнарока мир, над которым они властвовали. Быть может, он застанет день, когда завершится Прошлое и начнется Будущее, и начало будет ужасным, сопровождаемое болью, кровью и смертью. Вот что чувствовал Хаген, что пугало его.

Внезапный шорох оторвал его от раздумий. Подняв взгляд, Хаген краем глаза заметил мимолетное движение у кромки леса. Он вскочил на ноги, схватил шлем и бросился вперед, прямо в густую чащу. Тоненькие ветки, будто узловатые коричневые пальцы, вцепились в лицо и плащ, будто дух этого леса всеми силами сопротивлялся нежеланному вторжению. Впереди Хагена бежал человек, то и дело среди деревьев мелькала темная накидка и длинные черные волосы. Хаген споткнулся, рукой схватился за ствол дерева и тут же стиснул зубы от резкой боли. Чем дальше он углублялся в лес, тем труднее было бежать: дождь превратил землю в сплошное месиво, ноги увязали в чавкающей грязи.

Но беглец испытывал такие же трудности. Хаген отчаянно рванулся вперед, срезая путь убегавшему, и бросился ему под ноги. Оба упали. Беглец тут же приподнялся, пытаясь улизнуть на четвереньках, и голой пяткой ударил Хагена, целясь в лицо, но попал по шлему, распоров себе ступню. Хаген, умудрившись схватить его за волосы, рванул противника к себе. Тот пронзительно вскрикнул, снова падая, и на этот раз неподвижно замер на земле, прикрыв голову руками. Вскочив на ноги, Тронье приставил острие меча к его спине.

— Вставай, — приказал он. — Но медленно!

Пленник нерешительно поднялся на колени, затем выпрямился во весь рост.

Хаген ошарашенно опустил оружие. Перед ним стояла женщина, вернее, девочка лет четырнадцати — пятнадцати, худенькая, невысокого роста. Надето на ней было мешковатое рубище, перехваченное в талии пояском. Длинные волосы не знали воды, судя по всему, уже полгода. Лицо покрывала сплошная маска грязи, из-под которой на Тронье испуганно таращились огромные темные глаза. Босые ноги девочки тоже были неимоверно грязны, а над левой бровью сочилась кровью свежая царапина — падая, она наткнулась на сучок. Пораненная ступня тоже кровоточила, от сильной боли малышка переминалась с ноги на ногу.

Хаген смутился. Он представил вдруг, насколько нелепо он выглядит — со свирепым лицом и обнаженным клинком — перед перепуганным до смерти беззащитным ребенком. Смущенно улыбнувшись, он отпустил плечо девочки и спрятал меч в ножны.

Облегченно вздохнув, та отступила назад и принялась растирать затекшее плечо — очевидно, железная хватка воина причинила ей боль.

— Кто ты такая? — строго осведомился Хаген, — И что тебе здесь нужно?

— Я… — Девочка потупила взгляд, — Меня… меня зовут Хельга, — запинаясь, пробормотала она. Глаза ее затравленно бегали.

— Хельга, — Хаген кивнул, — И что же ты тут делаешь? Разве ты не знаешь, что маленькой девочке опасно бродить одной по лесу? Ведь на тебя могут напасть разбойники…

Хельга упрямо замотала головой, но, тут же опомнившись, вновь опустила глаза и отступила еще на шаг. Мимолетная улыбка скользнула по ее губам.

— Да, — Голос ее дрожал, Хаген чувствовал, что девочка боится, но боится не только его.

— И все-таки ты пошла в лес совсем одна? — Тон его теперь смягчился, будто Хаген чувствовал себя виноватым, причинив девочке боль, и теперь старался загладить вину.

— Я… я хорошо знаю лес, — не поднимая глаз, отвечала Хельга, — И не боюсь. Никто меня не поймает.

Хаген подавил усмешку:

— Но я же тебя поймал.

— Но ты не разбойник, господин, — уверенно заявила крошка, — И к тому же я была неосторожна. Ты бы меня и не заметил, будь я немного осмотрительнее.

— Что же ты так неосторожно повела себя?

Девочка смутилась.

— Я… подглядывала за тобой, — призналась она, — За тобой и твоими спутниками. Я никогда не видела ничего подобного. Вы… рыцари?