Полтора метра недоразумений, или Не будите спящего Дракона! - Светлана Уласевич Страница 3

И тут надо было заявиться его девушке! А Витька, гений самопальный, додумался спрятать меня в своей спальне и забыл додать шорты к амуниции! А постель он, вообще почти никогда не собирает, постоянно пребывая в «боевой» готовности…

Думаю, не стоит расписывать, какой эффект произвела на Машу голая девица в одной только рубашке, да и то не своей! И, поди, объясни такой, что мы случайно одновременно свалились в яму с грязью (в середине засухи), девушка потеряла ключи (я до сих пор не знаю, как они могли испариться из сумочки, если собственноручно их туда клала), парень просто забыл дать даме шорты, а предательски смятое, разорённое ложе в таком состоянии пребывает ещё с утра! Сей факт, вопреки ожиданиям, её отнюдь не успокоил, только ещё больше разозлил. В общем, узнала о себе много нового.

В разгар скандала позвонил Миша (в театре предполагался антракт, а у нас оказалась кульминация). Через полчаса он был на месте. А ещё через час я уже была абсолютно свободна. Странно, что любимый мне не поверил и так приревновал к другу, что даже после не захотел выслушать.

На сем, полагала, мои злоключения закончатся. Наивная! То было всего лишь началом! Здоровущей, жирнейшей полосы невезений! Если жизнь — это зебра, то мне попался какой-то неправильный мутант, или я подошла к тому месту, откуда у неё начинается хвост!

Итак, мы едем с другом на старое место в Крым зализывать раны. Точнее реабилитироваться, похоже, буду одна я. Витю, сдается, грандиозный скандал особо не потрепал, более того, он уже всю неделю ходит такой довольный, словно провернул дельце на миллион.

А вот и предпоследний этаж с памятным плакатом над входом в «святая святых» — бухгалтерию! «Хлопнешь дверью — умрёшь от монтировки!» — гласит надпись. Узнаю подчерк друга!

Вообще-то Вик — экономист, но в данный момент работает в строительстве ведущим бухгалтером, временно исполняя обязанности главного. На работу парня взял Борис Александрович, близкий друг отца и дяди Олега. Помимо своих обязанностей Олегович иногда просматривает и систематизирует служебные объяснительные записки, которые на него с радостью сваливает дядя Боря.

Вот и сейчас это чудо увлекательно читало мятый белый листок.

— Привет, — не поднимая головы, бросил он. — Я тут тебя уже заждался.

— Ага, вижу. Разве за таким «бестселлером» найдётся время для скуки по любимой подруге?!

— Нет, ты только вслушайся! «Я, Косой А. Н., вовсе не был пьян в конце смены в пятницу. Ел траву, лежа на газоне, потому что сломалась коса, а план надо было выполнять любой ценой»!

Так что-то мне подсказывает, что через несколько минут в этом ворохе белых бумажек буду копаться и я! Что поделаешь? Надо же помочь другу разгребтись, а то он здесь заночует!

По странным стечениям обстоятельств к напарнику сливались оправдательные тексты со всего предприятия. Боюсь даже догадываться: «С чего бы так?».

Я села за стол и также углубилась в стопку объяснительных. Благо, уже не в первый раз, и что с ними делать знаю. Так кто тут у нас? «Я, Муха С. С., явился на работу с красными глазами оттого, что на улице жгли листья, и дым пошёл в глаза. А запах — это со вчерашних именин». Угу! Следующий! «Я, Винокуров К. Е., бегал вчера по служебной лестнице в куртке с привязанным к ней стулом, потому что был в сильном отравлении минеральной водой. Обещаю, что больше в заведении „Пивной паб“ я обедать не буду». Осталось только гадать, что прораб делал в здании предприятия, а не на стройке! Далее следовал разномастный лепет о сознательных и бессознательных попойках, после которых совершенно случайно забирают в медвытрезвитель. О злодеях-соседях, которые вызывают «ОМОН» из-за громкого храпа. О технике безопасности, гласящей, что лучше прогул, чем являться на службу в нетрезвом состоянии, о коварном жидком стуле, который безвылазно сажает несчастных пролетариев на толчок на целые недели, об изнасиловании спиртными напитками прямо на рабочем месте! О зловредных трамваях, которые вместо обычных пятнадцати минут едут на работу целых тридцать пять, спотыкаясь на каждом шагу, о пробках, что возникают на пути этого самого злополучного трамвая и злодее-водителе, который с похмелья забыл, куда ехать. Лаконичное послание «призрака стройки», который появляется раз в месяц в день выдачи зарплаты с заранее подготовленной объяснительной запиской: «Я, Курчатов Т. В., не был на работе с… по… в связи с отдыхом организма». Причём единственное, что изменяется в его оправдательных клонах — дата и подпись (в зависимости от степени трезвости более или менее кривая).

Внезапно среди вороха клочков моё внимание привлёк аккуратный сложенный в конвертик альбомный листок. Интересно, кто бы это мог быть? На шероховатой слегка желтоватой бумаге красовались ровные, чуть раскосые строчки, выведенные каллиграфическим подчерком:

«Силой, вверенной мне достопочтимым, великодушным и благороднейшим из всех благородных, Князем, сообщаю, что землям Великого Дракона и всему имуществу Его, а также крови Его, грозит смертельная опасность. Если сейчас же не предпринять никаких мер, род Драконов исчезнет навсегда.

С трепетом и глубочайшим почтением,

Ваш верный и преданный слуга

Артур Семину».

Ну, и что это такое? Изучив настоящие чернила и заковыристую подпись, я с явным осознанием, что это шутка, протянула листок Виктору:

— И как прикажете сие понимать, сударь? Кто-то начитался фантастики?

Друг пробежал глазами по бумаге и внимательно посмотрел на меня:

— Свет, может, тебе отдохнуть?

— В смысле? — осторожно спросила я, холодея от наступившей догадки. Либо там простая объяснительная, либо чистый листик, либо он меня разыгрывает!

— Ну, посиди немного около окошка, — замялся собеседник, подтверждая наступившие опасения, — посмотри на улицу, а я сам всё здесь сделаю.

Ну, уж нет! Этого я допустить никак не могу! Если не взять на себя львиную долю бумажного вороха, то раньше с работы Виктора не утянешь!

— Расслабься! — улыбнулась ваша покорная слуга, загребая к себе кучку побольше. — Я просто проверяю, вменяем ли ты, и помнишь ли про завтрашнюю дорогу!

Друг натянуто усмехнулся, давая понять, что шутка не удалась, и вновь углубился в любимое занятие. Он обожает читать объяснительные. Говорит, некоторые бывают лучше многих анекдотов. В принципе, в чём-то он прав.

Знаете, если не первый раз систематизировать служебные записки, то можно выявить некоторые тенденции, сделать психологический портрет, узнать о взаимоотношениях в коллективе, выявить, кто, чем живёт и вообще написать целый триллер с элементами боевика. Так, например, прогул одного из бухгалтеров начался тем, что по дороге на работу он встретил первую школьную любовь, где и задержался «на несколько дней», а закончился огромным плакатом над дверью в туалете: «Да! Я, Дорофеев С. П., действительно лечился с 23.05 по 23.06 в кожно-венерологическом диспансере на предмет раздражения кожи, а не того, о чём вы все подумали!» Или похождения второго сотрудника бухгалтерии, с такой безобидной фамилией как Кроликов! Завязалось всё просто и скромно: «Из-за переполненной электрички я, Кроликов А. Е., получил обидную травму в виде зажатия дверью моей интимности, чем и прошу извинить моё сегодняшнее опоздание». Витька тогда ему даже посочувствовал, сказал, что после такого за явку на работу орден выписать надо, а не выговор давать! Дня через два дядя Боря принёс следующий сюжет: «Я, Кроликов А. Е., сотрудницу по бухгалтерии к сожительству не принуждал и не домогался, а просто слегка облапал шутки ради, и для поднятия жизненного тонуса своей оконечности». Вик и тут тогда заступился: «Ну, подумаешь, мужик кого-то ущипнул?! Он же получил травму своего самого ценного, можно сказать, три дня оно не подавало признаков жизни, и он решил проверить, как система работает! Это взаимопомощь!» Через неделю пришло следующее недоразумение: «Я, Кроликов А. Е., в женский туалет попал не из-за хулиганства, как меня хотят обвинить, а из-за конкретного недержания живота. Не моя вина, что мужской туалет был закрыт, а гражданка потерпевшая вломилась в кабинку, испугав и себя и меня». Четвёртое послание друг уже объяснить мог, но не хотел: «Я, Кроликов А. Е., после смены прятался в женской раздевалке нашего оздоровительного комплекса не с целью подсматривания, а по юморному характеру слегка подвыпившего состояния души». А потом было: «Я Кроликов А. Е., подсматривал в окно женской бани нашего оздоровительного комплекса, в который коллеги ходят после работы, ради эстетического наслаждения красотой обнажённых тел, а не для ручного удовлетворения похоти, как утверждает наш сторож Анохин, застукавший меня на месте». Где-то через месяц после данного неприятного обстоятельства сюжет хулиганства слегка изменился: «Я Кроликов А. Е., в окно женской бани нашего оздоровительного комплекса не заглядывал, потому что у меня в котельной есть уже специально оборудованный глазок в женское моечное отделение, установленный, конечно же, без моего ведома неизвестно кем». Надо ли говорить, что после такого прекрасная половина коллектива вообще объявила бойкот служебной «халяве».