Наследник Громовержца - Олег Авраменко Страница 3

Злясь на Фиону за её самовольство, я вышел из дома и быстро зашагал к ним. Заметив меня, они прекратили разговор и повернулись ко мне. Фиона виновато улыбнулась, словно просила прощения; мужчина смотрел на меня серьёзно и сосредоточенно.

А я наконец сообразил, почему он с самого начала показался мне знакомым. Я никогда прежде не встречался с ним, однако видел его лицо на фресках в соборе святого Андрея Авалонского. Эти фрески были написаны мамой задолго до моего рождения, и на одной из них она изобразила Хранителя Хаоса падшим ангелом Люцифером.

— Приветствую тебя, Феб, сын Диониса, — торжественно произнёс Хранитель. — Надеюсь, ты не оскорблён моим нежданным появлением?

— Здравствуй, Мирддин, сын Амброзия, — в тон ему ответил я. — Если ты прибыл по приглашению принцессы Фионы, то добро пожаловать.

Он важно кивнул:

— Твоя кузина Фиона из Дома Света обратилась ко мне за консультацией. Она совершенно справедливо рассудила, что я — самый компетентный во Вселенной специалист по существам из Хаоса.

— Да, безусловно, — согласился я. — И что ты можешь сказать о данном конкретном существе?

— Прежде всего, я признаю его принадлежность к Хаосу. Это подлинный цербер, и до недавнего времени он подчинялся мне. Однако три дня назад его связь с родной Стихией внезапно и насильственно оборвалась. Тогда я решил, что он погиб в схватке с каким-нибудь лазутчиком из Порядка. Теперь же знаю, что его пленили и взяли под контроль. Я обнаружил следы заклятия, наложенного с помощью Формирующих.

— А я по-прежнему ничего не вижу, — отозвалась Фиона, воздействуя на цербера Образом Источника.

— И не сможешь увидеть, — сказал Хранитель. — Следы очень слабые, почти полностью стёртые. Мне удалось вычислить их лишь по вторичным признакам. А ещё час-другой — и они пропадут совсем.

— Значит, — произнёс я, — нападение было не случайным?

— Боюсь, в этом нет никаких сомнений. Заклятие действовало до самой гибели цербера. Он не мог напасть на тебя по своей воле — а только по приказу того, кто управлял им. Должен сказать, что у тебя могущественный враг, принц Сумерек. Убить цербера способны многие колдуны — но пленить его под силу лишь единицам. Так что будь начеку.

— Если бы кто-то хотел моей смерти, — с сомнением заметил я, — он натравил бы на меня сразу двух или даже трёх тварей.

— Спорный аргумент. Вот скажи: как бы ты поступил в случае нападения нескольких церберов?

— Ну… наверное, вызвал бы подмогу, — честно признался я. — Скорее всего, отца.

— То-то и оно. А Дионис, будучи адептом Источника, явился бы по твоему зову незамедлительно. Он без труда разобрался бы и с десятком церберов. Но противник был один, и ты не стал обращаться за помощью, целиком полагаясь на собственные силы. Ведь я прав?

— Да, — сказал я. — Так и было.

— Подобная самонадеянность могла сыграть с тобой злую шутку. Колдун твоего уровня сильнее цербера-одиночки, но не настолько, чтобы исход поединка был предрешён наперёд. Как раз на этом и строил свой расчёт твой противник, — подытожил Хранитель Хаоса. — Ну, а теперь мне пора уходить. Само моё пребывание в Экваториальных мирах уже является формальным нарушением мирного договора с колдовскими Домами. Так что лучше здесь не задерживаться.

— Спасибо за помощь, Мирддин, — сказала Фиона.

— Всегда рад услужить потомкам моего дражайшего кузена. — Он бросил быстрый взгляд на мёртвую тварь. — А цербера, если не возражаете, я заберу с собой и похороню в Хаосе.

— Забирай, — ответил я. — Нам он больше не нужен.

Туша медленно поднялась над землёй.

— Удачи тебе, Феб, — сказал Хранитель. — Передавай от меня привет своей матери Пенелопе. Скажи ей, что с момента её последнего посещения Хаоса я значительно расширил Чертоги и добавил новые фрески. В любое время она может прийти и оценить их. Мне весьма небезразлично её авторитетное мнение.

— Обязательно передам, — пообещал я.

Хранитель кивнул Фионе:

— До встречи, дочь Эрика. — И в следующий миг исчез вместе с тварью.

Фиона повернулась ко мне:

— Зря ты отдал цербера. Я собиралась дополнительно изучить его.

— И пригласила бы ещё кого-нибудь, — жёстко отрезал я. — А с меня хватит и Хранителя Хаоса.

— Но разве я неправильно поступила? Разве Мирддин не помог нам? А насчёт того, что он кому-то расскажет, не беспокойся, он будет молчать.

— Дело не в том, будет он молчать или не будет, помог он нам или нет, — произнёс я укоризненно. — Главное, что ты позвала его, не спросив моего согласия. Так нельзя, Фи, это неправильно. Ты обманула меня, сказала, что хочешь осмотреть место нападения, а сама…

— Я там всё осмотрела, но ничего существенного не нашла. Никаких признаков присутствия Ричи или кого-нибудь другого, кроме тебя и цербера. Тогда у меня и возникла идея обратиться за помощью к Мирддину.

— Надо было сначала посоветоваться со мной.

— Да, ты прав, — уступила Фиона, прекращая наш спор. — Извини.

— Ладно, замнём, — сказал я. — После драки кулаками не машут.

Мы вернулись в дом и прошли на кухню. Я включил кофеварку и стал нарезать ветчину, а Фиона устроилась за столом, пододвинула к себе пепельницу и закурила.

— Итак, — произнесла она после некоторого молчания, — один вопрос мы прояснили. Цербер напал на тебя не случайно, его кто-то натравил. Может быть, Ричи, а может, и нет.

— Скорее, кто-то другой, — сказал я, поставив на стол две чашки дымящегося кофе и тарелку с нарезанной ветчиной. — Не представляю, чем я мог насолить Ричи… Впрочем, и остальным тоже.

Фиона взяла кофе, не проявив ни малейшего интереса к мясу.

— Перестань скромничать, Феб. У каждого человека, если только он не полный ноль, есть враги — серьёзные и не очень. Думаешь, все Сумеречные довольны тем, что тебя считают наследником Громовержца?

Я с досадой поморщился. Мне страшно не нравилось, когда меня так называли. Особенно — когда называли всерьёз.

— И по-твоему, — скептически осведомился я, — меня хотели убить из зависти?

— Вполне возможно. Зависть — веский мотив для убийства. Но есть и другой — власть. Не исключено, что кто-то из претендентов на жезл понтифика решил устранить тебя как опасного конкурента.

От неожиданности я подавился куском ветчины. А откашлявшись, сказал:

— Ну, это уже слишком, Фи! Что за глупости, в самом деле! Прежде всего, понтификат отца заканчивается только через шестьдесят лет. Впереди ещё уйма времени.

— Да, для нас это много, — согласилась Фиона. — Это вдвое больше, чем мы прожили на свете. Но те, кто старше, привыкли просчитывать свою жизнь на десятилетия вперёд. Для них полвека — не такое отдалённое будущее, и они начинают думать о нём уже сейчас. Тем более, что твой отец не собирается оставаться на второй срок.