Тарси - Валерий Афанасьев Страница 3

– Как ты думаешь, у меня есть музыкальные способности? – поинтересовался он.

Я так углубился в свои мысли, что не сразу понял, о чем он спрашивает.

– Так есть или нет? – дернул Сашка меня за рукав.

– А? О чем ты?

– О способностях. Ты слушаешь или где?

– О каких способностях?

– О своих. Есть ли у меня призвание к музыке?

– С чего вдруг такие странные мысли? Ты не находишь, что слишком поздно задался этим вопросом?

Четыре года учиться в техническом вузе, чтобы потом озадачиться подобным вопросом, весьма странно.

– Да, наверное, ты прав. Хотя… – Сашка задумался и ответил совсем невпопад, как мне сначала показалось. – Ты Людку Макееву помнишь?

– Это которую?

– Ну, как же, невысокая брюнетка, училась на год старше нас. Сейчас печатается сразу в нескольких популярных журналах.

– А, это она подписывается странным псевдонимом «Малек»?

– Странным или нет, а только все ее публикации расходятся влет.

– Бывает. Техника вообще ближе нам, мужикам, – обсуждать успехи Людмилы Макеевой у меня не было никакого желания.

– Ну да, мужикам ближе, – согласился Сашка. – А Илья Стальной?

– А что Илья?

– Ты с ним не знаком?

– Наслышан. И что?

– Собирался учиться на филолога, но неожиданно изменил свое решение. Сейчас он работает поваром в одном из лучших парижских ресторанов. Говорят, он весьма доволен своим выбором.

– И что?

– И то. Это все тарси, – ответил Сашка.

– Что «тарси»?

– Паша, не тупи.

Паша – это я. Павел Николаевич Скоробогатов. Вопреки фамилии я совсем не богат. Впрочем, двадцать три года, быть может, это недостаточно скоро? Но и родители мои небогаты, а им уже около пятидесяти. Получается, фамилия никак не может предрекать будущее. И все же «Скоробогатов» звучит приятнее, чем, скажем, Скоробеден.

– Это все тарси! – Сашка принялся темпераментно размахивать руками. – Это они посоветовали Людочке и Илье сменить род деятельности!

– Да с чего ты взял?

– Знаю, – уверенно заявил Санек.

– Ну а ты здесь при чем?

Сашка смутился и потупился:

– Ну, я, значит, тоже заявку отослал. Чем я хуже других?

– Ты ходил в представительство Тарси? – удивился я.

– А я тебе о чем уже битых полчаса толкую?

– Пойми тебя. То про Илью рассказываешь, то про Людмилу-Малька.

– Это ж я для примера! Ведь сбывается же!

– Да что сбывается-то? Ну, угадали они несколько раз, и что с того?

– Как ты не понимаешь, они не угадывают, они определяют предрасположенность.

– Ага, выбирают за тебя, кем тебе быть.

– И вовсе не выбирают, а лишь советуют. И потом, если предрасположенность есть, то она есть.

– Почему же тогда не всем о ней говорят?

– Не знаю, – пожал плечами Сашка. – Может, у кого-то ее нет, этой самой предрасположенности.

– Скажешь тоже. Она у всех есть. Не может быть человека, вообще ни к чему не расположенного.

– Тогда не знаю. Им виднее.

С тарси было слишком много непонятного. Точнее, непонятным было все, начиная с причины их появления на Земле. Кто-то утверждал, что они нас изучают или даже ставят эксперименты. Кто-то яростно доказывал, что они намерены облагодетельствовать все человечество, в пример приводились медицинские технологии, переданные людям. Сами тарси не стремились к увеличению круга общения и редко покидали свои представительства. Что касается медицинских технологий, то неизвестно, сколько в их передаче было от желания облагодетельствовать.

Это была плата. Плата за лояльность правительств и возможность находиться на Земле. Золото, престиж, власть. Все это важно, но когда платой выступает десяток-другой лет жизни, когда предлагаются лекарства от ранее неизлечимых болезней… У кого, скажите мне, хватит духа отказаться? Тем более что соседи могут согласиться и получить все, что им предлагается.

Разумеется, не обошлось без попыток получить и иные технологии. Только официальных обращений насчитывались десятки. Но, думаю, это далеко не все. Сколько таких попыток осталось неизвестными широкому кругу общественности, можно только гадать. В дело шли и лесть, и шантаж, и попытки вести сепаратные переговоры. Но ответ был категорическим: кроме медицинских технологий – ничего.

Что в обмен? Разрешение разместить на Земле свои представительства и возможность свободного доступа в эти представительства любого желающего. Разумеется, не все было так просто. Заявку на посещение следовало подавать заранее, и лишь получив пропуск, можно было побывать у тарси лично.

Иногда ожидали месяц, порой заявки не получали ответа несколько лет. Во всем этом не было никакой системы. Не обошлось и без хитрецов, пожелавших воспользоваться служебным положением и попытаться решить свой личный вопрос без очереди. Вот только хитрецы перехитрили самих себя. Их выслушивали, но ответ на их просьбы был один: «Ничем не можем помочь».

Впрочем, это еще не значит, что помогали всем тем, кто пришел по записи. Случалось, что и помогали, но происходило такое очень редко. Чаще можно было получить совет или ответ на вопрос. Но и это происходило далеко не всегда.

Тарси помогали или нет, давали совет или воздерживались от этого, но никогда не объясняли причину согласия или отказа.

Надо ли говорить о том, что недовольных таким положением дел было очень много. Лишь сообщение об очередном чудесном лекарстве, произведенном с помощью технологий, предоставленных тарси, несколько охлаждало горячие головы.

Были и те, кого никакие увещевания не заставляли мириться с тарси. Радикалы требовали закрытия всех представительств тарси и предлагали им убраться из Солнечной системы. Но таких было немного. У большинства людей таинственные пришельцы вызывали интерес. У кого-то искренний, у кого-то настороженный.

Не обошлось и без спецслужб. Кому интересоваться всем таинственным, как не им? Работы по сбору информации о таинственных благодетелях велись постоянно. Правда, посещениям представительств спецслужбы не препятствовали – это было бы прямым нарушением договоренностей.

Десятки тысяч людей осаждали представительства тарси с лозунгами, зачастую противоположными. Миллионы людей воспользовались возможностью лично получить аудиенцию. Но я никак не предполагал, что среди этих миллионов окажется и мой приятель Сашка.

– И долго тебе пришлось ждать пропуск? – поинтересовался я.

– Три месяца.

– Три месяца?! И ты молчал?

Не ожидал я такого от Сашки, о всех своих планах он любит рассказывать подробно и заранее.