Запретная механика любви - Лариса Петровичева Страница 3

На мгновение ему почудилось, что он сам сделался такой же механической игрушкой. Дженни целовала его — жадно, горячо, искренне — и он, словно под чужими властными чарами, отозвался на ее поцелуй.

Кровать была мягкой — упав на нее в объятиях арниэли, Дерек подумал, что уже несколько дней не спал нормально. Сначала была работа на севере — там ведьма по имени Хельта Олафсдоттир начерпала сил из болотных мертвецов и едва не пробудила древнего колдуна, пару ей, видите ли, подавай. Ладно, с Хельтой разобрались — и сразу же пришлось отправляться в Прихолмье, там юная ведьмочка Эрга Корниди решила, что сможет привораживать дур к дуракам на жире мертвецов и менструальной крови. Она еще делала зеркала из болотной воды, в которых можно было увидеть будущее. И вот стоило вернуться в столицу, как тут и новое дело… Дженни плавно опустилась сверху, улыбнулась и выдохнула:

— Ох! Природа вас щедро одарила!

Внутри она была тесной, влажной и обжигающей. Настоящей. Пыльца фей, артефакты, механизмы — Дереку казалось, что он слышит негромкое пощелкивание из нутра арниэли. Стряхнув с себя наваждение, он перевернулся, вмял ее в постель — арниэль вздохнула, прикрыла глаза, начала двигаться под ним; Дерек сжал руки на ее горле и негромко произнес:

— Ударь меня.

Губы Дженни дрогнули, пальцы сжались на запястьях Дерека, и он услышал жалобный шепот:

— Пожалуйста, прошу… не надо.

Она не прекращала двигаться, ее лоно обжигающе пульсировало, охватывая его, и Дерек подумал, что это ловушка. Сладкая, безумная ловушка, которой он сейчас собирался свернуть шею. Под теплой, совсем человеческой кожей что-то шевелилось и дергалось, переливалось и перекатывалось, Дерек стиснул шею арниэли сильнее и приказал:

— Ударь меня, ну. Я же тебе сейчас голову сниму. Просто ударь.

— Вы… вы меня ломаете…

— Ударь!

Пальцы Дженни разжались, глаза закатились, и Дерек не выдержал — словно молния пронзила его от макушки до пят, выплеснув, кажется, все его нутро в артефакты, механизмы, драконий бархат и пыльцу фей. Судорога восторга, которая скрутила пах, была ярче и слаще, чем хоть когда-то прежде.

В ту же минуту его наконец-то ударили. Но не с той стороны, с какой он хотел.

Когда белобрысый свалился с Дженни, то Анна удивленно узнала в нем своего вчерашнего знакомца, инквизитора. Дулька на затылке была такая же, на этот раз поопрятнее. Перехватив поудобнее свое оружие, щетку, которой мыли полы, Анна собралась ударить еще раз — и не поняла, как вдруг получилось так, что инквизитор уже не валялся на полу у кровати. Каким-то текучим плавным движением он переместился в сторону, к груде своей одежды, и Анна вдруг почувствовала легкое дуновение воздуха у лица.

Откуда-то посыпались волосы — каштановые, кудрявые, они заискрились в свете лампы, падая на ковер, и Анна вдруг поняла, что это ее прядь. Инквизитор подбросил на ладони маленький метательный нож и негромко произнес:

— Хотите добавки, девушка со снежком? Могу организовать. На этот раз попаду.

Анна едва не разревелась от обиды и злости. Инквизитор оценивающе смотрел на нее, даже не думая о том, чтобы прикрыться. Анна невольно заметила, что он невысок, хорошо сложен, тело было стройное, сильное и тренированное, словно он много времени посвящал гимнастике и танцам. Анна невольно посмотрела ниже, туда, куда от пупка мужчины убегала золотисто-рыжая дорожка волос, и к щекам прилил румянец стыда. Глазам стало больно и горячо.

— Хочу, чтобы вы надели штаны, — прошипела она, зажмурившись.

— За что вы меня отоварили? Что я вам сделал?

— И вы еще спрашиваете! — возмутившись, Анна даже про стыд забыла. — Насильник!

«Помешанная», — прочла она во взгляде инквизитора. Ну да, разумеется. Если бы он знал об арниэлях столько, сколько знала она, то не думал бы так. Впрочем, нет — мужчины, которые ходят в бордели, не считают себя ни насильниками, ни мерзавцами. Они просто берут то, что хотят, по праву силы.

— Вы над ней надругались, — выдохнула Анна и сделала шаг вперед, забыв о том, что в руке инквизитора по-прежнему нож, и он может пустить его в ход. — Негодяй и мерзавец!

Мужчина вопросительно поднял белесую бровь — он и правда был удивлен. Дженни на кровати не шевелилась, между ее раскинутых ног поблескивала влага.

— Вы еще скажите, что я регулярно надругиваюсь над своей рукой, — ухмыльнулся он. Мало того, что негодяй, еще и бесцеремонный. — Это арниэль, если вы еще не заметили. Она вещь. Кукла.

— Это личность, — твердо сказала Анна. Щетка в руках теперь казалась глупой и бесполезной, но она все-таки одарила этого белобрысого хорошим ударом. Как он слетел с кровати! Приятно вспомнить. — Это личность, и у нее есть чувства. И вы пришли, чтобы не просто ее изнасиловать! Вы осознанно ее мучили!

Инквизитор покосился в сторону Дженни и озадаченно произнес:

— Кажется, я ее сломал.

— Не сломали, — пробормотала Анна и шагнула к своей сумочке, которую бросила на пол у дверей. Она ждала, что ее попробуют остановить, но инквизитор ничего не сделал. Вынув чехол с набором инструментов, Анна забралась на кровать, осторожно повернула голову Дженни и открыла панель настроек, сдвинув пластинку на затылке.

— Что вы делаете? — живо полюбопытствовал инквизитор, присев на край кровати. Анна погрузила малый настроечный ключ в паз, повернула, и Дженни открыла глаза. Пальцы сжались и разжались. Сменив ключ, Анна продолжила настройку — ничего, милая, ничего. Надо просто немного потерпеть. Механических повреждений нет, значит, надо просто наладить течение энергетических полей в каналах.

Если вся Хаома относилась к арниэлях, как к забавным и дорогим игрушкам, то Анна видела в них людей. Таких же, как она сама, пусть и искусственно созданных. При мысли о том, что этот мерзавец мог бы так поступать с ней, сперва насиловать, а потом душить, в груди поднималась волна гнева.

— Исправляю то, что вы испортили, — снизошла она до ответа.

— Чем-то помочь? — поинтересовался инквизитор.

— Не мешайте.

Дженни вздохнула, Анна убрала ключи и спросила, ласково погладив ее по щеке:

— Как ты, моя хорошая?

Арниэль шевельнулась, села в кровати, нахмурилась, поморгала глазами. Инквизитор смотрел на нее, словно ребенок на цирковое представление.

— Ах, я, кажется, лишилась чувств от удовольствия, — негромко ответила Дженни и, дотронувшись до руки человека, который сознательно причинял ей боль, добавила: — Вы исключительный кавалер, это было… неописуемо.

Гнев и злость сделались еще глубже. Дженни говорила то, что хотели слышать ее мучители, ее так обучили — но Анна знала, что арниэль чувствует сейчас. Брезгливость. Боль. Ненависть. Чувствует и не может вылить на голову негодяя, потому что таковы ее настройки.

Они с отцом были мечтателями. Наверно, не было такого ученого, который не мечтал бы создать гомункула, но всем им были нужны механические слуги и рабы. А Гейб Коннор хотел сотворить новую жизнь. Новое существо, которое во всем превзойдет своих создателей. Существо, которое будет двигаться, трудиться, искать, любить.