Между нами война - Ани Марика Страница 3

— Мира, — рявкнула женщина с такой экспрессией, что её очки даже со лба на нос упали, — ты сделала балансовый отчёт?

— Добрый день, Нина Васильевна, конечно. Он у вас на столе лежит, со вчерашнего дня, — заметила я, вводя пароль на компьютере и открывая программу 1С Бухгалтерия.

— А сказать мне не судьба? Язык отсохнет? — возмущалась женщина, расшвыривая со своего стола стопки документов.

— Я написала на жёлтом стикере большими буквами, вы вчера ушли пораньше, я как раз и занималась отчётом. Он должен лежать прямо на середине вашего стола, — спокойным тоном ответила я грозной мадам.

— Не вижу, — пыхтела Нина Васильевна.

Я видела свой отчёт, сидя в самом дальнем углу, а она нет, вот что с ней не так? Пришлось встать и прошествовать к её столу.

— Вот, Нина Васильевна, — я подняла её кружку с кофе и показала на свой документ, с жёлтым стикером в центре, превратившимся в подставку для бокала.

— Самая умная тут у меня? — пробубнила женщина, забирая свой бокал с остатками кофе.

Не стала отвечать на риторический вопрос — что да, поумнее некоторых, которые давно свалили свою работу на подчинённых и целыми днями занимаются тем, что пьют кофе/чай и раскладывают пасьянс на компьютере. Ибо мне ещё работать тут дальше.

Вернулась к себе, и стала вводить последнюю сводку в таблицу, — в общем, очередная рутина. День незаметно подходил к концу, на свадьбе мы должны были появиться в семь вечера, поэтому в пять я выскочила из офиса. Повезло, что начальника и главного бухгалтера не было на месте, они ушли чуть раньше наводить марафет. Приехала домой, чтобы в темпе вальса переодеться в приличное платье и сделать красивую причёску или, хотя бы подобие нормальной причёски.

В квартире меня ждало всё семейство Климовых в лице мамы Антонины и сына Мирона.

— Привеееет, — кинулся ко мне сын, и крепко обнял за шею.

— Привет, — улыбнулась я, крепко прижимая к груди моё самое любимое и родное существо на всём белом свете, не считая мамы, конечно, — она у меня мировая женщина. Отца десять лет назад похоронила, меня вырастила, с Мироном помогает. Мама пахала, как лошадь, чтобы обеспечить нас после смерти отца, и она же первая поддержала моё решение оставить ребёнка. Когда я, комкая платье, призналась маме, что беременна, а отец ребёнка сгинул в неизвестном направлении, то ожидала услышать "я тебя предупреждала, что никаких мужчин до конца учёбы". Потому что действительно предупреждала, что женщина должна в первую очередь полагаться на себя, поскольку муж сегодня есть, завтра нет — а ты сидишь у разбитого корыта в итоге — без работы, с детьми на шее.

Сидя перед мамой, опустив покаянно голову, услышала:

— Будем, рожать, Мира. Не дрейфь, Климовы никогда не сдаются.

В шоке посмотрела на любимую мамулю и бросилась на шею, обнимая и рыдая, благодаря за такую нужную сейчас поддержку.

Мама продолжала работать до момента, когда я вышла из декрета, и устроилась сразу на две работы, чтобы обеспечивать нас троих. Теперь она помогает мне с внуком, нашла он-лайн подработку — озвучивает книги в аудио-формате, ещё и умудряется флиртовать с вдовцом соседом с пятого этажа. Правда, жалуется, что старый он, ей бы помоложе найти, лет так эдак 36-38-ми. И ничего, что женщине, на минуточку, самой полтинник.

Я поцеловала Мирона в щёчку, растрепала его тёмные, как смоль волосы, и понеслась переодеваться. Мой диванный критик последовал за мной и забраковал все нормальные платья. Вынес безапелляционный вердикт "они все старушечьи", и предложил покопаться в шкафу у бабушки. Она, мол, лучше одевается. Маленький вредный демонёнок.

Я потратила кучу времени на выбор наряда, выгнала всех из комнаты, выбрала тёмно-синее приталенное платье в пол, с разрезом чуть выше колена и наглухо закрытым декольте. Надела туфли-лодочки в тон к платью. С волосами особо мудрить времени уже не было, расчесала их, взбила слегка и побрызгала лаком, чтобы лежали красиво, подкрасила глаза и губы, и вылетела, как ошпаренная.

На свадьбу я опоздала, и пробираться к нашему столику пришлось среди толп родственников. Завидев меня, слегка захмелевший начальник тут же вскочил и пододвинул пустой стул, разместив возле себя. Я извинилась, и устало плюхнулась на него, поблагодарив.

— Опять опоздали? — пожурил Пал Геннадич. Закатила глаза и залпом выпила предложенное шампанское, пить хотелось ужасно, а ещё есть.

Шампанское ударило в голову мгновенно — булочка с обеда давно переварилась, а голодный желудок проглотил шампанское моментально и недовольно булькнул. Я налегла на салаты, дабы не испортить себе вечер и последующее утро, и не опьянеть раньше времени. Начальник очаровательно улыбался, подкладывая мне мясные нарезки, и отвешивая комплименты. Торжественная часть прошла мимо меня, а вот танцы начались, как гром среди ясного неба. Мои выпившие коллеги, во главе с главным бухгалтером, выпорхнули из-за столика и побежали трясти жирком, а на моё колено легла рука Павла Геннадьевича, а к уху склонились его губы-вареники.

— Мира, как же я рад, что вы пришли, — шептал он, продвигая конечность вверх по ноге.

Руку стряхнула, голову тоже, и попыталась отсесть, но мужчина зафиксировал мой стул.

— Павел Геннадьевич, — вздохнула я, — если вы не прекратите ваши приставания, я уволюсь, а на вас подам жалобу учредителю.

— Куда ты уволишься? На что жить будешь? Тебе сына поднимать, — усмехнулся мужчина, двигая меня к себе, — знаешь, сколько жалоб лежит на столе у нашего учредителя? Лишняя бумажка, он её не заметит. Так что не ломайся, лучше расслабься, потанцуй, выпей, а потом поедем ко мне.

Он налил мне бокал шампанского до самых краёв и подал. Чтобы не пролить его, приняла и отпила немного. Нужно рвать когти, поняла я, и попыталась встать.

— Куда ты пошла? — не понял меня шеф.

— Танцевать, — с вызовом посмотрела на мужчину.

— Ох, ну конечно, пойдём, потанцуем, — согласился он и, сжав мою ладошку потными мокрыми пальцами, повёл в центр танцпола, туда, где уже плясали наши коллеги. Как назло, музыка с весёлой танцевальной сменилась на медленную, и мужчина прижал меня к своему пузу.

— Павел Геннадьевич, — пыхтела я, пытаясь выбраться из захвата. Устраивать концерт на свадьбе не хотелось, но и терпеть его лапанье тоже.

— Мирослава Евгеньевна, — шептал он, пытаясь поцеловать в щёку.

— Если вы меня сейчас же не отпустите, я устрою такой скандал, вы у меня под суд пойдёте! — прошипела я, смотря в глаза начальнику.

— Слушай, Мира, — сказал он, положив руку на мои нижние девяносто и прижавшись своим пахом. — Я что, как-то не так выразился? Тогда повторю ещё раз — сегодня ты перестаёшь бегать от меня, становишься ласковой кошечкой, после вечеринки едем ко мне домой, где ты долго и со вкусом удовлетворяешь мои пожелания. Только на этих условиях я оставлю тебя работать в компании.