Верните мое тело! - Лючия фон Беренготт Страница 3

Чтобы водка выглядела органично и Виталик не обалдел от странной покупки, пришлось купить пачку пельменей, соленых помидоров и всякой разной мелочи, которая не необходима, но всегда уместна и радует глаз, находясь на столе. Вроде рыбы холодного копчения и колбасной нарезки.

– Это для вашего парня? Отмечаете? – поинтересовался продавец на кассе, улыбаясь и явно примериваясь к набору продуктов.

– Для мужа, – улыбнулась Ника.

– Завидую, – сообщил он, возвращая сдачу. – Я бы с ума сошел от радости если бы моя девушка так за мной ухаживала. Будете разводиться – первым делом обо мне вспомните!

– Спасибо, – кивнула Ника. – Типун вам на язык.

Виталик гонял танк по экрану компьютера. Судя по носкам, создавшим тропинку из двух следов, ведущую из прихожей, он уже куда-то выходил. Последний год бизнес у него шел из рук вон плохо, правда, виновными Виталик продолжал считать экономические пертурбации в мире, а не своё отношение к работе. Своё время он равномерно делил между компьютером и диваном напротив телевизора, где нередко и ночевал, заглядывая в общую постель всё реже и реже.

– Зая, – приветливо произнесла Ника. – Я тут нам купила…

– Не сейчас! – не поворачивая головы, прорычал он, – Как ты умеешь момент найти, чтобы под руку залезть!

Он яростно дёргал мышкой и одновременно жал клавиши, пытаясь не дать себе выбраться обратно, в реальный мир.

Ника раздосадованно поплелась на кухню, где, впрочем, очень скоро пришла в себя, накрывая на стол и занявшись варкой пельменей. Когда вокруг такой стол, волей-неволей, а настроение повышается. Желудок отлично понимает праздничное настроение. Пузырёк был вылит в бутылку водки, которая тут же перекочевала в морозильник.

Когда пельмени, как умелые и счастливые пловцы, всплыли на поверхность, Ника слила воду и, бросив пельменным спортсменам кусок масла, чтобы они не начали брататься, пошла звать Виталика.

– Что сейчас? – недовольно проворчал он.

– Зая, я хочу с тобой поговорить, – настойчиво произнесла Ника. – Пойдем на кухню, покажу кое-чего.

– Вовремя. Я, кстати, тоже имею что сказать. – Виталик отложил в сторону управление наступлением и двинулся за ней следом.

Накрытый стол удивил его не меньше, чем украшенная новогодняя елка, притащи ее сюда Ника.

– Ого! Ну ты даёшь! – приятно изумился он. – Я что? – он потёр переносицу, – Опять что-то забыл? Три года первому поцелую? День Клары Цеткин и Розы Люксембург?

– Нет, – успокоила его Ника. – Просто хотела тебя удивить.

– Тебе это удалось! – Не помыв руки, что всегда немного раздражало Нику, он уселся за стол. – А рюмки здесь для красоты?

– Нет, – улыбнулась Ника, доставая из морозилки припрятанную бутылку. – Всё имеет смысл!

– Эх, жизнь моя жестянка… Чики-пики, все ништяк, – потёр руки Виталик. – Давай её сюда, я прямо вижу, как она в твоих руках нагревается, теряя полезные свойства.

Бутылка подошла к концу даже быстрее, чем успел закончиться обед. Виталик, откинувшись на спинку стула, подавил в себе отрыжку, отодвинул недоеденные пельмени и, пристально глядя на Нику, спросил:

– А сама ты что про нас думаешь? Куда всё идет?

– Я думаю, всё у нас получится. Нам нужно просто больше теплоты проявлять друг к другу. И беседовать чаще.

– Да, бесед нам только и не хватает.

– Виталя, мы на самом деле мало говорим. Расскажи, как прошел твой день, что нового? Я на самом деле интересуюсь.

Виталик откинул русую чёлку со лба картинным движением, которое Ника очень любила за молодцеватую лихость, пускай даже и показушную.

– Как прошел мой день? Это очень хороший вопрос. Но ответ на него дать не так просто, как кажется. Потому что он ещё не прошёл. Ты, Ника, всегда умела как-то всё невпопад говорить. Как моя мама выражается – умеешь в воду пёрнуть.

Ника обиженно поднялась из-за стола и, отвернувшись к раковине, принялась протирать тряпкой рабочую поверхность столешницы, не зная, как отвечать на это выступление.

– Короче, если говорить как интеллигентные люди, ты меня задолбала своей простотой. И если после всего ты не понимаешь, что у нас с тобой ничего не получается, и не получится, значит ты большая дура, чем кажешься с первого раза. И я благодарен небесам, что у нас с тобой детей нет, ничью жизнь разводом не поломаем. И спасибо тебе, что ты эту водку купила, без неё я бы ещё недели две с духом собирался, чтобы с тобой поговорить. А так, чики-пики, и ништяк.

Ника обернулась и, потрясенно качая головой из стороны в сторону, отказывалась понимать и принимать услышанное.

– Что?! – задохнулась она и всхлипнула, в неверии закрывая глаза руками. – Я… ты… Ты не можешь, Виталь… Что я без тебя буду делать?!

– Ты Ника… – он открыл антресольный шкаф, начал вытягивать оттуда баулы, – можешь без меня… пойти в жопу.

***

Продолжение этого дня было таким же коротким, каким бывает утро и день первого января после сногсшибательного праздника. Ника помнила, как закрыла за Виталиком дверь и, привалившись к ней всем телом и прижавшись лбом, слушала, как стучит кровь в висках. Помнила, как пошла и купила бутылку коньяка, и как пила прямо из горлышка, сидя в остывающей ванне. А потом всё выключилось и событий более не происходило совсем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍