Час-корень - Владимир Сканников Страница 3

Секретарша села на своё место, он примостился рядом и, получив чистый лист бумаги, начал старательно выводить под её диктовку: «Директору МБОУ СОШ города Усть-Кумска…» Когда он дописал заявление, Наташа сказала:

— Теперь мне от вас нужна трудовая книжка. И ещё медицинская, там должна быть отметка из санэпидемстанции — анализ на гельминты плюс инструктаж-санминимум. В поликлинике надо встать на учёт, пройти медкомиссию…

— Я в Питере медосмотр проходил недавно — плановый, ежегодный. Все отметки в бумажках есть. Можно мне как-нибудь автоматом?

— Не знаю даже — иногородних ни разу не оформляла. Позвоню в поликлинику, уточню. А вам ещё надо справку из психбольницы, что вы у них на учёте не состояли. Ну и тест на коронавирус, само собой, его рано утром можно сдать в поликлинике, там результаты быстро…

Когда Роберт вышел из школы, голова гудела и туго соображала. Слишком много впечатлений и сведений обрушилось на него за эти часы, особенно по контрасту с долгим бездельем в поезде. Он постоял у крыльца, прислушиваясь к ленивому чириканью воробьёв, и поплёлся по улице. Директриса объяснила дорогу — квартира, по её словам, находилась в пяти минутах ходьбы.

Увидев нужный адрес, он свернул во двор. Миновал детскую площадку с песочницей, качелями на цепях и теннисным столом, который был исцарапан так, что почти не осталось краски. Сорняки росли привольно и густо. Посреди площадки торчала ржавая цилиндрическая опора для карусели, но сама карусель отсутствовала.

Зато имелись деревья, восхитившие его с первого взгляда. Дикие абрикосы с морщинистыми стволами и переспелой плодовой мякотью, которая валялась вокруг, в траве. Или грецкие орехи — высокие, до пятого этажа. Не то что в промозглом Питере, где ореховые деревья тоже иногда попадались, но, по сравнению со здешними, выглядели как недокормленные бедные родственники.

Рядом был асфальтовый пятачок с металлическими столбами в человеческий рост и проволокой для сушки белья. Роберт пригнулся, чтобы не зацепиться за эту проволоку макушкой, и подошёл к подъезду (питерское словечко «парадное» было бы тут не совсем уместно). Бабулька, сидевшая на скамейке, спросила с подозрением в голосе:

— Вы в какую квартиру?

Он подавил соблазн послать любознательную гражданку подальше — решил, что не надо портить отношения с будущими соседями. Вежливо доложил:

— В одиннадцатую.

— А, — сказала бабулька, — ясно. Это на четвёртый этаж, а там — посредине. Значит, нашли они всё-таки, кому сдать? Ну, повезло им, а то была сплошная морока…

— Спасибо за консультацию.

У собеседницы явно были ещё вопросы, но он не стал дожидаться — кивнул и юркнул в подъезд. Моргнул, привыкая к затхлому полумраку, и двинулся вверх по лестнице. На стенке между третьим этажом и четвёртым чернела надпись маркером: «Танюха the best!» Рядом неведомый полиглот изобразил кривое сердечко.

Дверь в одиннадцатую квартиру была обтянута коричневым дерматином. Роберт нашарил в кармане ключ — и застыл.

Откуда-то сверху донёсся вой.

По спине прошёл холодок.

Вой был тихий, на грани слышимости, но, без сомнения, тот же самый, что и на въезде в город. Визгливый плач аномалии.

Роберт, оставив чемодан, сделал несколько несколько шагов по ступенькам и заглянул на пятый этаж. Ничего необычного не увидел — запертые квартирные двери, люк на чердак. Прислушался, чтобы точнее определить, откуда идёт загадочный звук, но тот, как нарочно, смолк. Подъезд опять наполнила гулкая тишина.

Роберт пробормотал ругательство.

Мелькнула мысль — а не едет ли, часом, крыша? Может, он в поезде перегрелся, а теперь пошли глюки…

«Хрен вам», — подумал он.

Пусть воют хоть до позеленения, ему наплевать.

Вернулся к своей двери, открыл и шагнул с вещами через порог.

Квартира и в самом деле оказалась приятной. Прихожая небольшая, но развернуться можно. Слева — санузел, прямо по коридорчику — кухня с мутно-стеклянной дверью, справа — жилая комната. Мягкий рыжеватый диван, раздвижное кресло, письменный стол и шкаф. Бежевые обои с ненавязчиво-рельефным узором. Телевизор в углу и дверь на балкон.