Сказки и истории - Александр Шуйский Страница 3

– Билет действителен на все маршруты, – ответил кондуктор. – Еще полчаса. Но эта остановка – ваша.

Феликс кивнул и встал. Ему было даже интересно, куда это привез его синий трамвай. Он вышел, за спиной закрылись двери, трамвай тренькнул и сгинул за углом.

Никакой остановки здесь не было и быть не могло. На узкой улице умещалось только два ряда трамвайных рельс да кромка тротуара, где взрослый человек мог пройти чуть ли не боком, прижимаясь к сплошной стене. Стена тянулась справа и слева, без единого окна, с редкими ребрами контрфорсов. Такими стенами огораживались когда-то городские монастыри. Но со стороны тротуара в стене были ворота – кованые, ажурные, на тройных массивных петлях. Одна створка была открыта, а за воротами просматривался сад, так что Феликс, недолго думая, пошел по дорожке из мелкого белого гравия.

Дорожка упиралась в круглый лабиринт из живой изгороди. Вдоль боскетных кустов росли платаны, на них, несмотря на октябрь, еще были листья, зеленые, но уже сухие. Время от времени в сад залетал ветер, и тогда листья шуршали с таким звуком, будто кости стучали о кости. Шиншилл проснулся, вылез из кармана и забрался хозяину на плечо, забившись под волосы.

Феликс шел по кругу в зеленом лабиринте, время от времени узкий проход расширялся в круглую площадку, в центре которой стоял отдельный куст, подстриженный в виде сложной фигуры. Здесь были дамы в бальных платьях, кавалеры в пышных париках, зеленые львы, припавшие на передние лапы. Лабиринт, видимо, завивался по спирали, потому что ни одна фигура не повторялась дважды.

Внезапно кусты расступились, и Феликс оказался в розовом саду. На мгновение у него закружилась голова от сильного, густого запаха роз, заполнявших каждую пядь маленькой круглой площади. Солнце садилось, сад накрывала тень, но розы пахли так, будто вокруг стоял июльский полдень. Они росли кустами, они карабкались по решеткам и аркам, они обвивали деревянный павильон в центре площади. Вокруг не было ни души, только слышался птичий щебет да время от времени где-то рядом душераздирающе кричал павлин. Феликс, как зачарованный, шел среди роз.

В павильоне кто-то сидел. Грузная фигура, закутанная в темное бесформенное пальто или в шаль, было не разобрать. Феликс заметил ее слишком поздно, когда подошел уже почти к самым ступенькам. При его появлении фигура шевельнулась и превратилась в старуху. Седые вьющиеся пряди выбивались из-под ее платка, лицо цвета старого дерева покрывала сеть тех морщин, которые образуются только за долгую, очень долгую жизнь, полную звонкого смеха, поэтому когда ведьма махнула ему – подойди, мол, – Феликс улыбнулся и подошел. Когда она ему махала, у нее на запястье звякнул колокольчик.

– Леденцы! – сказала старуха. Глаза у нее были ясные и очень светлые, словно выгоревшее синее небо. – Леденцы на палочке. Возьмешь штучку?

Она и в самом деле сжимала в руке букет из цветных, как витражные стеклышки, леденцовых ключей. Они сияли, как драгоценные камни и пахли самым лучшим запахом детства – ванилью и жженым сахаром.

– Сколько же стоят ваши леденцы? – спросил Феликс, надеясь, что ему это по карману. Он даже уже выбрал себе один – ярко-рубиновый ключ, точную копию того, который был изображен на гербе города.

– Один поцелуй молодого принца, – рассмеялась старуха. – Или бери так.

Феликс остановился.

– Я не могу, – сказал он.

– Не можешь, так не можешь, – ответила старуха, будто согласилась – да, действительно, не можешь, что ж поделаешь. – Но тогда тебе нужно идти очень быстро. Через десять минут сад закрывается. А тебе еще через лабиринт. Знаешь, что? Если ты пойдешь вон по той аллее, – она махнула рукой с леденцами, – ты выйдешь ко вторым воротам, они гораздо ближе. Ну, беги!

Феликс почему-то послушно развернулся и побежал. Вслед ему раздался звон колокольчика – динь-динь, динь-динь, – и Феликс еще успел подумать, что он где-то уже слышал этот звук. Аллея провела его через все круги лабиринта насквозь и закончилась у небольшой калитки все в той же стене. Солнце село, на город быстро опускались сумерки, и когда Феликс оглянулся на сад, тот был уже неразличимой темной массой зелени. Феликс пошел вдоль стены, и шел до тех пор, пока в конце улицы не показались фонари. Он пошел на свет и оказался на большой площади, сразу за ней начинался мост, и Феликс сообразил, что вышел совсем близко от «Старого рыцаря». Шиншилл завозился у него на плече и осторожно укусил за мочку уха.

– Пойдем-ка, брат, в гостиницу, – сказал ему Феликс. – Интересный у нас с тобой получился день.

Утром, едва позавтракав, Феликс отправился на поиски вчерашнего сада. На стойке в фойе ему выдали карту. С одной стороны на ней был весь город, а на другой – укрупненный план старых районов. Водя пальцем по нарисованным улицам, Феликс пришел к выводу, что под сад с розами могут подходить по крайней мере три места. Все три зеленых пятна были расчерчены дорожками, но ни один из рисунков даже приблизительно не был похож на круглый лабиринт.

И тем не менее, стоило ему сойти с торной «туристической тропы» и свернуть к первой же глухой стене, как он нашел едва заметную калитку, а за ней – сад с лабиринтом. Как и вчера, в саду никого не было, но, с другой стороны, не знай Феликс, что калитка открыта, а за ней – городской сад, он бы, наверное, прошел мимо низкой деревянной дверцы.

Уже вступив в лабиринт, Феликс увидел, что за ночь сад изменился. Кусты казались ниже, вчерашние площадки заполняли геометрические фигуры из живой изгороди, любопытные, но не более того. Ничего общего с королевским двором, встретившим его на закате. Розарий, хоть и цвел поздними осенними розами, но тоже был гораздо меньше и беднее. Никакого павильона посреди него и в помине не было.

Феликс обошел розарий, присел на скамейку, разложил карту и прикинул кратчайший маршрут до ворот на холме. По всему выходило, что либо над ним шутил весь город, либо художница и не думала его разыгрывать. Оставалось надеяться, что она сидит у полосатой будки каждый день, а не оказалась там случайно.

Художница действительно сидела у полосатой будки и деловито смешивала оттенки красного на огромной деревянной палитре. Она явно пыталась добиться яркого, сочного цвета и результат ее явно не устраивал, потому что она все давила и давила на тюбик с кармином, постоянно подмешивая его к общему тону и озабоченно цокая языком.

Завидев Феликса, она замахала ему, как старому приятелю.

– Эй, Путешественник и Феликс!

– Здравствуй, – сказал Феликс, подойдя поближе. – Что ты делаешь?

– Пытаюсь подобрать цвет для винограда. Он должен быть красный, а не серо-буро-малиновое черт-те что.

– Я тут бродил по городу, – осторожно сказал Феликс. – И, знаешь, все предлагают либо брать так, либо назначают очень высокую цену. Даже слишком высокую. Вот как ты мне сказала, когда я спросил, сколько стоит вход, помнишь?

– Конечно, помню.

– Но почему еда и сувениры – за деньги, а вход – за кровь или волосы?