Мой странный сосед - Ева Бран Страница 3

— Спасибо. Вы и так для меня много сделали. Я даже не представляла где переночевать.

— Пойдём я тебе всё покажу.

Поставила чемодан на стол в кухне-гостиной и вышла во двор за хозяйкой.

— Воды в доме нет, — обрадовала меня женщина. — Чтобы приготовить, убраться, помыться и постирать, надо достать её из колодца. Вот он.

Мы как раз зашли за дом и чуть не утонули в зарослях крапивы. Колодец был накрыт металлической крышкой, а рядом стояло жестяное ведро, пристегнутое ржавой цепочкой к валику.

— Весь садово-огородный инвентарь в сарае на улице, — продолжила экскурсию Вера Степановна. Там же ты найдёшь тазик, вёдра и ремонтные приспособы. Если понадобится помощь, всегда можешь обратиться к нам с мужем.

— А где у вас туалет? — тихо поинтересовалась у женщины, свыкаясь морально со своей новой житухой.

— Да вон, — махнула хозяйка рукой в сторону.

В конце заросшего огорода увидела типичное деревянное покосившееся строение, упирающееся торцом прямёхонько в лес.

Невольно вздрогнула, представив свой ночной поход в этот нужник. Да я все дела сделаю, не доходя до места! Прямо по дороге от страха! Заодно огород удобрю, можно будет огурцы с тыквами посадить. Невесело хмыкнула своим мыслям.

— Электричество у нас частенько выключают, поэтому всегда пополняй запас свечей, — посоветовала Вера Степановна. — Они, кстати, в тумбочке на кухне. Там ещё чай вроде оставался и сахар.

— Скажите, а в какое время первая электричка?

— В 6:15 утра, кажись.

— А вторая?

— Кажется, в семь. Выйдешь через деревню к той дороге, по которой мы приехали и прямёхонько по ней. Минут за сорок можно добежать.

— Добежать… — на автомате повторила я, понимая, что именно бегать я и буду. Никаких размеренных прогулок по такому жидкому лесу моя психика не переживёт.

— У соседки молока козьего можно всегда взять и творога. Вкусное оно у неё: жирное, сладкое. А пользы сколько!

Я покивала, находясь в своих мыслях.

— Ладно, девонька. Обживайся, отдыхай. Пошла я мужа обедом кормить, а то опять бухтеть на меня будет.

Я закрыла калитку за Верой Степановной и отправилась в дом. Села за стол, уставившись в небольшое оконце и снова заплакала. Тридцать пять лет, осталась без всего: ни работы, ни жилья, ни перспектив.

Так было на душе муторно, что выть хотелось. Казалось, что в груди свили гнездо пауки или скорпионы и скреблись там, издавая мерзкое шуршание, и даря болезненные ощущения.

Посмотрела на румяные сырники, что принесла соседка. Есть совсем не хотелось. Я накрыла их полотенцем, и зайдя в спальню, упала на кровать и подогнув под себя ноги, заснула. Проснулась, когда на улице смеркалось. Почувствовала сильную тягу к огородному сараю и галопом понеслась через бурьян к отхожему месту. В туалете везде была паутина, доски опасно скрипели, а вместо туалетной бумаги обнаружилась старая газета. Я с детства до обморока боялась пауков, поэтому, гася приступ паники на подходе, мгновенно сделала все дела и рванула обратно в дом. Разложив в шкафу свой нехитрый скарб, отправилось ужинать.

Я давно ощущала себя одиноко, но сейчас это чувство вышло на новый уровень и заиграло яркими красками. Беспросветная тоска и обида рвали душу.

«Чем я заслужила такое отношение?»

Витя выкинул меня на улицу, как ненужное животное. Даже не позвонил узнать, что со мной, устроилась ли я где-то. Абсолютное безразличие к человеку, с которым прожил больше пятнадцати лет.

— Господи, за что?! — взвыла я, поднимая голову к потолку, и мне почудилось, что из леса я услышала похожий тоскливый вой, как будто мне кто-то отвечал.

Поежилась от необъяснимого предчувствия чего-то нехорошего.

«Ну, собственно, а что сейчас у меня хорошего?»

Утром, как и собиралась, поскакала ни свет, ни заря на электричку. Необходимо искать работу, да и прикупить кое-что для быта не помешает.

Вышла затемно, захватив с собой фонарик, что нашла в доме. Путь через лес чуть не довёл меня до инфаркта. Сколько я смогу повторять подобный подвиг — неизвестно. Я не шла, а бежала сломя голову. Мне казалось, что за мной кто-то наблюдает. Кто-то злой. Постоянно чудились странные бульканья, кряхтение и сипение в соседних кустах. Пару раз казалось, что слышу шаги за спиной и шумное дыхание. Оборачиваться было страшно. Вся покрылась мурашками и холодным липким потом. Когда оборачивалась, то никого не видела. Волосы на голове шевелились и била мелкая дрожь, пока я не выскочила на ярко освещенную платформу. Только здесь я смогла почувствовать себя в относительной безопасности и перевести дыхание.

Сердце колотилось в горле, и темнело в глазах. На дорогу, на которую требовалось потратить сорок минут — час, у меня ушло минут тридцать от силы. Я вся взмокла и натужно дышала. Если устраивать такие забеги регулярно, то стану либо спринтером, либо трупом. Меня банально скосит инфаркт.

До прибытия электрички я успела успокоиться, и теперь казалось, что из-за мнительности мне просто примерещилась всякая чертовщина. Я всегда имела хорошее воображение, и всю жизнь боялась темноты. Мне казалось, что в ней прячется что-то жуткое.

Весь день моталась по адресам, которые нашла в газете и на авито. В городе снова ловил интернет, и это было словно окно в благополучную жизнь. Я стремилась найти что-то, где можно было устроиться с проживанием, но увы. Состоятельные семьи, к которым я приезжала, с подозрением относились ко мне. Возможно, сказывался мой внешний вид, а точнее одежда. Она отталкивала. Встречают по одёжке, как говорится. А ещё два пункта не в мою пользу: детдомовское прошлое и долгое отсутствие практики.

Так я промыкалась около десяти дней, а когда деньги были уже на исходе, начала ходить по более скромно оплачиваемым вакансиям, без перспектив проживания. За неделю мне удалось набрать себе список из пяти клиентов в одном районе, которым требовались услуги медсестры на дому: капельницы, перевязки, уколы. В основном все были стариками и только одна молодая женщина инвалид.

Приходилось мне туго. Вставала в 4:30 утра, завтракала, умывалась и совершала забег по пугающему лесу. Страх никуда не уходил. Зато сердце, укреплялось. Возвращалась домой в 7:00 вечера. Было ещё светло, поэтому обратный путь у меня занимал около часа. Я шла по лесной дороге и плакала. Выплакивала горькие слёзы обиды и одиночества. Соседей своих почти не видела из-за выматывающего жизненного графика. А когда натолкнулась на Веру Степановну, женщина всплеснула руками и запричитала:

— Вестонька, ты так исхудала, осунулась. Бледная стала, синяки под глазами. Я лишь махнула рукой. Не объяснять же, что женщину никогда не будет красить тяжёлый труд, стресс и недоедание с недосыпом. Приходя домой, просто валилась замертво и вырубалась, едва голова касалась подушки. Уже не до еды было. А остальные перекусы всегда на бегу и все всухомятку, О чём пожаловалась, так это о страхе перед темным лесным утренним променадом. На что Вера Степановна посоветовала сходить к местной знахарке и взять у неё успокоительных травок и возможно, какой-нибудь оберег. Как оказалось, в деревне верили в нечисть, и относились к этому серьёзно и с почтением. А меня даже на смех не подняли.