Белый огонь - Алексей Пехов Страница 3

– Говорят, Вэйрэн наделяет их своей силой. Волшебством. Что они могут становиться невидимыми. Когда мы пришли, они исчезли.

– Надо полагать, растворились в воздухе, пока вы торчали у дверей да стращали Ру, идиоты.

– Их поймали к утру, хозяин. Люди кварталов услышали вашу просьбу. С беглецами всё решили…

– Хорошо, Пятнистый. Но в Пубире есть и другие.

– Их ищут, хозяин. Ру очень помог в описании тех, кто приходил к нему на прошлой неделе. Все они даворцы.

– Эта зараза распространяется слишком стремительно, – проворчал старик, раздраженно хлопнув широкой, точно лопата, ладонью по столешнице. – А я не потерплю в городе, что отдал себя в наши руки, иной веры, кроме веры в Шестерых. Чем Ру решил загладить свою вину?

Клот передал мешок помощнику главы Ночного Клана, тот развязал веревку, заглянул и сообщил с некоторым удивлением в голосе:

– Мясной гриб, хозяин.

Огромные грибы, больше похожие на шматки окровавленной плоти, собирали на самом юге Соланки. Они были довольно редки, быстро портились, и приготовить этот деликатес мог далеко не каждый. Малейшая ошибка – и кухня на долгие недели начинала смердеть, точно в ней разместили пяток утопленников, которые вдосталь пролежали на дне Барабанного канала. Но если все сделать правильно – мясной гриб становился желанным блюдом на столе у любого богатея, разумеется, если тот умел его достать и имелся повар, способный создать из этого отталкивающего нечто отменный деликатес.

Борг обожал такое блюдо, и Ру очень вовремя преподнес продукт, который стоил целую кучу золотых марок.

– Так просто он не отделается. – Несмотря на слова, старик выглядел довольным. – Но он ведь понимает, что этого мало, чтобы я забыл о его глупости?

– Просил передать на словах, хозяин, – промолвил Пелл. – В квартале Каштановой Росы, в особняке, что окнами выходит на Восемь балконов королей, поклоняются Вэйрэну и говорят, что Шестеро недолго пребудут в храмах. Этот дом принадлежит…

– Я знаю, чей он! – хмуро ответил Борг, сцепив пальцы.

Между бровей у него пролегла глубокая складка, думал глава Ночного Клана никуда не спеша, затем налил себе вина из пузатого графина, темно-зеленого и, как видно, тяжелого. Выпил, наконец приняв решение:

– Отправляйтесь к причалу Матерей и ждите.

Клот было открыл рот, чтобы поинтересоваться «чего ждать?», но Пелл, зная, как Борг не любит вопросы, на которые не собирается отвечать, опередил товарища, сказав:

– Сделаем в лучшем виде, хозяин.

Их отпустили легким кивком, и Пятнистый поспешил из неуютного зала, молясь Шестерым, чтобы напарник последовал за ним.

Они в молчании покинули помещение, забрали у охраны свое оружие.

– Какого шаутта? – внезапно пробурчал Клот, когда Пятнистый уже начал думать, что тот позабыл все слова. – Я надеялся, что могу наконец-то заняться своими делами.

– У нас нет своих дел. Только дела Борга. Он за это нам и платит. Хочешь снова заниматься грабежом на лесных трактах? Довольно паршивое занятие.

– Паршивее, чем залезть в дом, принадлежащий Гвинту? Он же проклят!

– Волшебник мертв уже тысячу лет, – напомнил Пелл, хотя в затылок словно холодом подуло. Он подозревал, что эта история выйдет им боком.

– Поди разбери этих волшебников. Может, и мертв. А может, и нет. Они же не люди. Такие же гнусные твари, как шаутты или асторэ, вновь вернувшиеся в наш мир. А даже если мертв – дом-то нет. Сам знаешь, какие слухи о нем ходят в Пубире. Ведь Борг же не отправит нас туда?

Отправит. Если сочтет нужным. И хрен они возразят, коли не желают кормить рыб.

– Поглядим, что он придумает.

– Хозяин – соображает, – с уважением крякнул Клот и всю дорогу вниз, спускаясь сотнями ступеней, беспечно насвистывал, быстро выкинув проблему из головы. По мнению Пелла – слишком уж быстро.

Причал Матерей – самый южный из сорока семи причалов Хлебного рынка, смердел пролитым дегтем. Он был цвета запекшейся крови, выщербленным, с острыми гранями, режущими босые ноги. С завалившейся галереей и статуями, изгаженными чайками, с полузатопленными лестницами, уходящими вниз, скрывающимися в мутной воде, на поверхности которой плавало много мусора, сброшенного с швартующихся торговых лодок. От нее явственно несло гнилым луком и нечистотами.

Пелл терпеть не мог сюда приходить, дышать тяжелой вонью, пачкать ботинки в грязи, чаячьем помете, оскальзываться на гнилых овощах, а после, вернувшись в снимаемые комнаты, оплачивать прачку, ванну и мыться, чтобы хоть как-то избавиться от запаха помойки, в которую жители Пубира превратили некогда прекрасную постройку.

Большую часть дня на причале было относительно пусто. Многолюдная толкотня случалась лишь рано утром, когда торговцы Осеннего Рога, самого дальнего прибрежного района, привозили сюда свой товар.

Теперь же здесь оказались лишь пара пьянчуг-грузчиков, уже вдрызг нажравшихся дешевого пойла, которое некоторые осмеливались именовать вином, да несколько босоногих мальчишек, плевать хотевших на грязь и удивших морских собак – маленьких шипастых полосатых рыбешек, прожорливых, точно оголодавшие львы.

Клот, выгнав из-под навеса, сооруженного из полосатой ткани, местного сторожа и без колебаний растянувшись на несвежем матрасе, заснул. Пелл, с завистью посмотрев на товарища – с блохами он соседствовать не желал – маялся следующие два часа, слушал плеск волн и ходил из угла в угол, точно запертый в клетке зверь.

Когда солнце пошло на убыль, а тени окрепли, из-за острого крыла Хлебного рынка показалась узкая, лакированная восьмивесельная лодка. Она двигалась легко и стремительно, разрезая воду, как дельфиний плавник. Весла поднимались, словно в такт ударам чьего-то сердца. Споро, профессионально, безупречно.

Пелл, выругавшись от облегчения, что наконец-то о них вспомнили, несильно пнул Клота ногой в бедро. Тот резко всхрапнул, распахнул глаза, одновременно хватаясь за висевший на поясе нож, узнал приятеля и протяжно зевнул, скребя спину:

– Шаутт дери… Что так чешется?

– Блохи в старой соломе. Или клопы передают тебе привет, – безжалостно ответил ему Пятнистый. – Шевелись давай. За нами приехали.

Лодка скользнула мимо пирса, и оба громилы, не дожидаясь остановки, спрыгнули на корму, усевшись на лавку, между молчаливых мускулистых гребцов. Они знали порядок, так что ни о чем не спрашивали. Их привезут на место, там все и выяснится.

Пока пересекали огромную гавань, в прошлом бывшую жилыми кварталами Пубира, Клот вновь задремал, а потом и вовсе захрапел. Пелл же мрачно смотрел, как на кораблях суетятся торговцы, а Пубир, словно неспешный старик, закутывается в длинный плащ, сотканный из тяжелых, острых теней. Они настигали уходящий закатный свет, резали его на части, рассекали и гнали по колоссальной воронке, в которой некогда выстроили город. Прыгали по каскадам кварталов, подминали башни, скрывали балконы и поглощали древние укрепления.