Мятежная любовь - Евгения Телицына Страница 3

— Я устала тебя поправлять, — она поерзала, стараясь размять затекшее тело, — я хотела стать мятежницей. Но меня даже не успели принять. Ты схватил меня раньше.

— Хорошо. Почему ты хотела стать мятежницей?

— Чтобы изменить закостенелое устройство Ада. И чтобы у семи заносчивых снобов стало поменьше власти, — прозвучало так, словно она цитирует выдержку из агитационной листовки.

— Кто из нас тебя обидел?

Инга вскинулась, удивленная вопросом. Правильно, в прошлые разы я не копался в ее чувствах.

— Никто.

— Врешь?

— Нет, — она отвернулась к стене. — Видишь ли, мой драгоценный папаша, мечтавший когда-нибудь подвинуть семью Искуриус, с детства неустанно нудел: «ты должна быть лучшей», «как ты себя ведешь, что подумают черти», «Инга, не смей так нагло разглядывать! Это же Верховный», «Инга поклонись! Это же Верховный», «Инга улыбнись и встань так, чтобы он мог оценить твою красоту! Это же Верховный»!

По мере перечисления я поймал себя на том, что до боли сжал кулаки. Не был бы ее отец мертв, я бы провел с ним разъяснительную беседу.

— Это не наша вина, — криво открестился я от услышанного. — Почему тебя еще не приняли в мятежники?

— Из того, что я поняла… Они сначала проверяют кандидатов на полезность и умение молчать. Как видишь, я быстро провалилась.

— Что потребовали от тебя?

— Информацию о всех членах Второго круга. И степени… кхм… тесноты их связей с Верховными, — и после паузы недовольно добавила: — Я же уже тебе все это говорила.

— Но ты не знаешь, кто с кем спит? — проигнорировал я ее бурчание.

— Да… — задумчиво протянула она, скользнув по мне взглядом.

А мне на миг представилась совсем другая картинка. Моя широкая кровать, шелковые простыни. И Инга, на которой из одежды только кандалы. Но не для пыток, а для наслаждения…

Ну вот, опять! Я досадливо тряхнул головой, стараясь отогнать маячившие перед глазами картины.

— Кто руководит мятежниками? — прорычал я.

— Он забыл представиться… — равнодушно откликнулась она.

— Сколько всего заговорщиков?

— Ты серьезно думаешь, что они устраивали при мне перекличку?

— Где они скрываются?

— Знала бы, если бы сдуру не пошла с тобой в «Сурион».

— Инга…

— Что?!

Мы столкнулись взглядом. Молчаливая битва длилась несколько мгновений. А потом я не выдержал. Рванулся к ней. И замер на расстоянии вздоха.

Она вздрогнула, но не отвела взгляд. Наоборот, нахально улыбнулась, рассматривая меня кристально чистыми голубыми глазами.

Я почти позволил себе снова ее поцеловать. Почти.

— Демоны, Инга! — прорычал и вылетел из камеры.

Хар, Сатана, просто признай, что ты ходишь к ней не за новой информацией… Ты просто проверяешь, на сколько еще тебя хватит.

Я кружил по своему кабинету, как зверь, запертый в клетке.

— Возможно, она действительно ничего не знает, — бубнил, вышагивая по старинному ковру. — Или, что вероятнее, ты не можешь заставить себя действительно начать ее пытать.

Леший, да! Я не могу!

Резко открыл бар, чуть не сорвав дверку с петель. Дернул бутылку. И приложился прямо из горла.

Демоны! И если братья узнают…

О, полбеды если они меня просто засмеют.

Асмодей может и решить, как следует мне врезать. А это перерастет в хорошую драку. И в пару месяцев лечения для моего братца…

Сатана соберись. Если не можешь побороть искушение, оберни его в свою пользу.

Что ты заметил?

Учащенный пульс, прерывистое дыхание, расширенные зрачки.

И что? Нормальная реакция на своего палача.

Да…Но… Но!

Но почему бы не проверить? Вдруг дело вовсе не в страхе…

Пытка первая: ознакомительная

Гнев есть зверообразная страсть по расположению духа,

способная часто повторяться, жестокая и

непреклонная по силе, служащая причиною убийств,

союзница несчастия, пособница вреда и бесчестия[1].

Мои руки были подняты над головой и затянуты в кандалы. Длинная металлическая цепь, уходящая к потолку, не давали их опустить. Из-за этого я едва чувствовала кисти.

Я привстала на носочки и попыталась пошевелить руками. Зря. В ладони тут же словно впились тысячи иголок. Как и в закоченевшие пальчики ног. Лучше бы ничего не чувствовала…

Однако я продолжила шевелить пальцами, стараясь разогнать кровь.

Сатана ведь умный мужчина. Да, очень умный. А еще сильный, властный, сексуальный… Демоны, о чем я думаю! Еще раз: Сатана — умный мужчина. И уже понял, что я сказала все, что знаю. А, значит, понял, что во мне больше нет необходимости.

Тогда почему я еще жива?

Интересный вопрос. Хотела бы я знать на него ответ. И хотела бы знать, как выбраться из подземелья властителя гнева. Но что-то мне подсказывает, что никто не принесет мне ответов на блюдечке с голубой каемочкой…

Внезапно цепь ослабла и поехала вниз с таким громким лязгом, что притаившиеся по углам крысы в панике разбежались. От неожиданности я завалилась вперед и только чудом не ударила себя кандалами по голове. Зато коленями об каменный пол приложилась ощутимо.

— Хар[2]! — ругнулась, сползая на задницу.

В камеру медленно вошел Сатана. Легок на помине…

Леший, как же ему идут цвета его родовой линии… Бордовая безрукавка, открывающая великолепные мускулистые руки, подчеркивала удивительные глаза цвета крепкого красного вина. Черные тренировочные штаны не скрывали длинных накаченных ног. Сатана был красив. Демонически красив. И это последнее о чем я должна думать!

— Если ты решил спросить еще раз, я повторюсь: я ничего не знаю, — проворчала я, пытаясь поудобнее расположиться.

Хотя какое может быть «удобнее» на каменном полу в грязных джинсах и разодранной блузке?

— Нет, я пришел не спрашивать, — пробасил он, отстегивая цепь. — Вставай.

Я поднялась, на всякий случай, опираясь на стену. Медленно размяла ноги и руки. Потянулась. Помассировала шею. И только потом снова посмотрела на Верховного.

— Наконец-то решил от меня избавиться? — спросила, стараясь скрыть испуг.

— Снова не угадала. Идем.

Сатана вел меня по узким коридорам подземелья с такой скоростью, что запомнить дорогу было просто нереально. Лестница, переход, поворот, поворот, лестница, но уже вниз, переход, поворот… Минут через десять мы остановились перед тяжелой деревянной дверью.