Иди и жди морозов - Марта Краевская Страница 3

На холме виднелись руины старого замка. Его темные, молчаливые контуры выделялись на фоне неба. И если кто-то смотрел на него, возвращаясь с поля или спеша в корчму на кружечку чего-нибудь холодного, то не мог избавиться от впечатления, что замок следил за каждым его движением.

И, как в давние времена, он ждал жертвы.

Дни проходили лениво, а жизнь текла медленным, установленным много лет назад, порядком. Но ночью… ночью ситуация менялась. То, что при свете дня ускользало от людей, оставаясь незамеченным, после захода солнца набирало силу и отправлялось на охоту. Ночь не принадлежала людям, и жители Волчьей Долины знали об этом лучше, чем кто-либо другой. Руины замка на скальном выступе пробуждали воспоминания о недавних временах. А если какой-нибудь юнец не помнил их, если не верил рассказам… Его искали долго и настойчиво. Днем. Иногда, что было еще хуже, находили. И тогда по ночам вновь плотно закрывали двери.

В Волчьей Долине, у подножья старого замка, часто вспоминали последних хозяев и вздыхали с облегчением, что все уже в прошлом.

Когда солнце клонилось к западу и большинство полевых работ откладывалось на следующий день, в корчме собиралось несколько десятков мужчин. Когда они выходили из изб, их жены суетились по хозяйству, укладывали детей или чинили портки – и провожали их напряженным, полным ожидания взглядом. Если бы они хотели, то тоже могли бы пойти в корчму, чтобы спорить и решать судьбу поселения. Обычно они так и делали, и часто именно они спорили громче всех. Но сегодня мало кто из них хотел выходить из дома вместе с мужьями. Не в этот вечер.

Мужчины собирались за длинной лавкой в углу, на небольшом возвышении для музыкантов, на котором уже давно не играла музыка. Хозяин Ярт наливал посетителям пиво и мед. Потом вставал рядом, опираясь плечом о столб и скрестив руки на груди. Его сын Имир вытирал кружки, ловя каждое слово их разговора. Он не был женат, потому не мог участвовать в споре, но он работал в корчме, и его не могли выставить, как других юношей.

– Прошло три дня, и никаких изменений, – заявил гробовым голосом усатый мужчина с изборожденным морщинами лицом земляного цвета.

Остальные присутствующие вздохнули с облегчением, и тихий шум достиг ушей Имира, находившегося у стойки.

– Тогда, может, это медведь? – предположил кто-то неуверенно. Его проигнорировали.

– Отступитесь уже от моего сына, – грустный крестьянин обвел взглядом собравшихся, между которыми он сидел. – Он не был умным парнем, но ничего плохого не делал. Пора предать его земле.

Несколько мужиков грустно закивали. Часть признавала правоту несчастного отца, но кто-то все еще боялся. Они смотрели в пол или ерзали на стульях.

– Думаю, пора перестать смотреть на мертвых, – наконец произнес Костьян, рыжий муж госпожи Вильо, владелец лучшего хозяйства в деревеньке. – Три дня достаточно. Скоро начнет… – Он хотел добавить «вонять», но замолчал под горделивым и полным боли взглядом отца убитого мальчика. – Скоро русалия, – сказал вместо этого. – Нужно закончить дело до праздника.

Он почувствовал, что это прозвучало не слишком тактично.

– Ладно, три дня! – тут же выкрикнул кузнец, крупный бородатый крестьянин, сидящий в конце стола. – Но полнолуние будет сегодня!

– Лучше сразу осиновый кол в сердце забить и не ждать! – выпалил молодой парень, после чего закашлялся в платок, почти выплевывая легкие.

Отец мертвого ребенка прищурил глаза, его лицо покраснело.

– Никаких кольев, Стоян! – он ударил кулаком по скамье. – Пока не будем уверены, что Винне воскреснет, никто не проткнет моего мальчика, как какую-то тварь с Кладбища Проклятых! – вспомнив это название, он сплюнул на пол с омерзением.

– Так лучше подождать, пока он в вампира какого превратится и папашку первого растерзает, да?! – воскликнул Стоян и снова нервно закашлял в платок.

– Мы его к тебе отправим, труп ты ходячий! Самому уже и так жить недолго осталось, но первым кол вбивать и четвертовать других, ты… – Усатый вскочил с лавки, но сидящий рядом с ним Костьян схватил его за плечо железным захватом.

– Сядь, Тинне. Не будет никакого кола. Но кузнец прав, мы должны переждать полнолуние.

Крестьянин на конце стола едва заметно кивнул.

– Чего ждать? – возмутился скорбящий отец, вырвал руку и сел на место. – Три дня и три ночи мальчика в избе держали, следили и окуривали травами. Он не восстает. Это конец. Он мертвый, как колода, – он пытался злостью перекрыть отчаяние.

– Тинне, пойми нас, – присоединился к разговору молодой парень, недавно женившийся. Он усиленно пытался отпустить усы, но пока это выглядело скорее смешно. И голос у него был теплым и спокойным. – У нас маленькая деревня, мы можем рассчитывать только на себя. Я понимаю твою скорбь по единственному сыну, но сам знаешь – то, что мы должны сейчас сделать, мы делаем всегда. Мы не знаем, что его убило, но смерть была жуткая. А у нас семьи, моей Лани только полгода, о ней думать нужно. Еще одна ночь – и похороним твоего сына, уверенные, что все мы в безопасности. Пойми это.

Его мягкий голос успокоил негодующего отца.

На минуту воцарилась тишина. Ждали согласия Тинне. Мужчина с необъяснимым выражением лица смотрел в свою кружку с медом. Даже Стоян пытался сдержать навязчивый, кровавый кашель.

– Мы удерживаем Винне между миром живых и миром мертвых три дня и три ночи, – наконец произнес отец убитого мальчика. Он поднял глаза и встретился взглядом с шоколадными глазами напротив. – А это мог быть просто медведь. Попытайся понять, Ларс. Я хочу похоронить сына.

Собравшиеся выдохнули. Имир, стоявший за стойкой, только сейчас понял, что задержал дыхание, ожидая согласия отца Винне.

– Тинне, ты злишься на нас без причины, – молодой Ларс наклонился вперед, сплел пальцы, опираясь на стол так, словно хотел оказаться к собеседнику как можно ближе. – Я тоже хотел бы похоронить мальчика как нужно, мы не делаем этого не назло тебе, ты хороший сосед и уважаемый хозяин. Но медведя можно распознать по клыкам, когтям, остаткам шерсти. Хранитель разбирается в таких делах. Он не был уверен. Ты хорошо знаешь, что это он наказал сторожить мальчика. Если уж хранитель не знает, что это за зверь…

– Ну конечно, а где хранитель? – спросил глубоким басом кузнец, перебивая молодого человека. Все вдруг встревоженно стали переглядываться.

– Его сегодня не было, – со своего места возле столба впервые отозвался Ярт. – Со вчера его тут не было.

– Мы должны подождать, что он скажет, – Стоян вытаращил свои водянистые глаза. – Мы не можем без него!..

– Странно, что он не пришел, – Костьян наморщил рыжие брови.

– Не пришел, значит, уже не придет, – решил кузнец. Всем было известно, что он один из немногих, кто не признавал непогрешимость хранителя во всех вопросах. – Самим надо решать.

И все снова посмотрели на Тинне.