Реквием по империи - Диана Удовиченко Страница 3

— Подъем, лейтенант! Хватит ночевать!!!

Я вскочил, вслух давая нелестные характеристики разбудившему меня сыну гор, призывая на его голову всевозможные кары лужьи.

— Раз так ругаешься, значит, жить будешь, — раздался над головой насмешливый голос Ома. — Идти-то сможешь?

Я протер глаза. Передо мной стояли Лютый и мастер Триммлер, державшие какие-то узелки. Вид у обоих был неважный: грязные, уставшие, измученные. Лицо и одежду Лютого покрывали пятна сажи, волосы слиплись и висели неопрятными сосульками. Гном выглядел постаревшим на добрый десяток лет: под глазами залегли тени, резче обозначились носогубные складки, уголки губ скорбно опустились. Верхние пуговицы на камзоле вырваны с мясом, истерзанная рубаха под ним расходилась, открывая тугую, с проступающими пятнами крови, повязку на груди. На лбу мастера Триммлера наливался огромный черный желвак, кожа на котором была рассечена. И еще что-то в его лице было не так, только я не мог сообразить, что именно.

— Ты сможешь идти? — повторил Лютый.

Я встал, пошевелил руками, потянулся, переступил с ноги на ногу, даже сделал пару приседаний, после чего заключил:

— Смогу.

Два обращенных ко мне пристальных взгляда просветлели, угрюмые лица на миг осветились радостью.

— Слава Лугу, хоть с лейтенантом все в порядке, — выдохнул гном.

Чувствовал я себя вполне нормально, только вот желудок болезненно сжимался от сильного голода. Для поддержания энергии требовалась пища. Много пищи… Едва подумав о еде, я ощутил легкое головокружение. Ом понимающе кивнул:

— На вот, мы принесли…

Брат поставил на каменную плиту, служившую мне постелью, матерчатый узелок, развернул его. Внутри оказалась краюха хлеба, аппетитный ломоть копченого мяса, несколько луковиц и бутыль вина.

— Ешь.

Я не заставил его повторять дважды и принялся истово набивать рот. Утолив первый голод, вспомнил о приличиях:

— А вы?

— Мы сыты.

— Вернее, кусок в горло не идет, — мрачно проговорил мастер Триммлер. — А вот вина я бы глотнул. За твое чудесное избавление.

Я пустил по кругу бутыль с кислым розовым напитком и завертел головой, пытаясь понять, где же мы находимся. Мысли путались, я все еще не совсем понимал, как здесь оказался и не мог толком вспомнить, что этому предшествовало. Маленькое, не больше пяти шагов в длину и пяти в ширину, низкое полутемное помещение без окон. Свет попадал в него через круглое отверстие в потолке. Стены и пол были сложены из прямоугольных цельных кусков серого мрамора. Никакой мебели в странном помещении не имелось — лишь накрытый каменной плитой предмет, напоминавший…

— Ну да, это склеп в часовне благочестивой Мартины, — невозмутимо сказал Лютый. — А спал ты на ее мощах.

Я едва не подавился последним куском мяса и поспешно соскочил с места упокоения добродетельной жрицы. Не то чтобы я был так уж богобоязнен, но негоже нарушать уединение мертвых…

— Да не суетись ты! — усмехнулся Ом. — Ни одного здания вокруг храма Ат-таны не уцелело, здешняя часовня — и та разрушена. А внизу, в склепе, тихо и сухо. Я сдвинул плиту и спустил тебя сюда. Тебе нужен был отдых, а Мартина простит.

— Да уж, по сравнению с тем, что творится наверху, здесь просто благодать, — вздохнул гном.

Вдруг память, вернувшись, в одно мгновение обрушила на меня весь кошмар того дня. Перед мысленным взором замелькали картины: храм Ат-таны… нарядная толпа, предвкушающая праздничное угощение… торжественная служба… пляшущий безумный Вериллий… убегающие люди… жестокая схватка… разрушенные здания, разорванные тела… и наконец, Лютый, хладнокровно нажимающий на крючок арбалета. Я схватился за голову, скорчился в приступе то ли душевной, то ли физической боли, простонал одно слово:

— Дарианна?

— Думаю, жива, — ответил брат. — Как только ты приказал освободить храм, я вывел ее и Копыла и усадил в карету. Вадиус сказал, что вывезет императрицу через Южные ворота.

Сунув руку под влажную, воняющую тиной и пропитанную грязью, рубаху, я извлек два медальона. Один, с гербом рода Марслейн, убрал обратно, второй — кружок из черного дерева — поднес к губам и прошептал слова активации.

— Вадиус, Дарианна. Кто-нибудь, ответьте!

Связующий амулет безмолвствовал. Я пробовал снова и снова, шептал, орал, повторял имя любимой, умолял откликнуться — тщетно.

— Рик. Послушай, Рик, — на плечо опустилась рука Лютого. Я отмахнулся, продолжая свои бесплодные попытки.

— Рик, да очнись же ты! — рассвирепел Ом, стукая меня по затылку. — Скорее всего, амулеты не действуют. То ли испортились из-за нашего купания в грязи, то ли не выдержали воздействия бездны. Но мой тоже не работает.

— А дядя Ге? — спросил я брата. — Дрианн, Лилла… лорд Феррли?

Лютый печально покачал головой:

— Не знаю, Рик. Ты проспал почти сутки. Я оставил тебя здесь и хотел отыскать их, но времени не было. Надо было помогать разбирать завалы.

— Охо-хо, — старчески вздохнул мастер Триммлер. — Давайте выбираться отсюда, ребятушки. Чего в яме-то сидеть? А там, глядишь, и ее величество найдется, и все остальные, спаси их Луг. На-ка вот, лейтенант, обувай.

Он извлек из своего узла сапоги. Лютый встал на каменный гроб благочестивой Мартины, схватился за края отверстия в потолке, подтянулся на руках и вылез. Следом, обувшись, мысленно попросив у жрицы прощения за вторжение и поблагодарив за приют, выкарабкался я. Низкорослый гном долго топтался, сопел, подскакивал, но никак не мог дотянуться до отверстия. В конце концов Ом спустил к нему пару толстых корней, которые и вытащили сына гор из склепа.

Оказавшись на поверхности, я огляделся и даже не сразу понял, где нахожусь. Город лежал в руинах. Руины были повсюду, насколько мог охватить взгляд. Разрушенные до фундамента здания. Черные пепелища. Валяющиеся прямо на улице мертвые тела — расплющенные, разорванные, лишенные рук, ног, голов, скрученные, словно тряпичные куклы, замершие в изломанных позах. Их было много. Очень много. Собаки, воющие на обломках того, что недавно было домами. Трупы, трупы, трупы…

Между развалин ходили люди. Бледные, как восставшие зомби, перепачканные сажей и трухой, они разбирали завалы, чтобы отыскать выживших в этом кошмаре. Бок о бок с ними работали солдаты в серой форме имперских псов и целители. Странно, но ни одного стихийного мага я не увидел. А ведь их помощь была бы неоценимой!

У меня на глазах молодой аристократ, чудовищным усилием отвалив тяжелый осколок камня, пролез в образовавшийся проход. Вернулся он, держа на руках девочку лет пяти в пропитанном кровью платьице. Белокурая головка безвольно моталась в такт шагам мужчины, взгляд широко раскрытых голубых глаз был неподвижен. Тут же, на ходу сдергивая с плеча сумку, к ним ринулся высокий целитель. Осмотрев девочку, скорбно покачал головой: поздно… Мужчина тяжело опустился на колени, прижав ребенка к груди, мерно раскачиваясь, зарычал, завыл на одной ноте. Этот крик, полный тоски и бессильной ярости, кнутом хлестнул по душе.