Мельничный жернов - Марина Рыжкова Страница 29

Пламя взметнулось над высоким шатром звонницы. Колокол ударил в последний раз, и вся громада с грохотом обрушилась вниз, превратившись в груду камней. Огненные языки еще немного поплясали среди развалин, но вскоре совсем угасли, и воцарилась тишина. Еще некоторое время мерцали, потрескивая, угли, затем навалилась темнота. Какой на самом деле не бывает. А потом угольно-черную ночь осветили холодные звезды, будто кто-то сдернул покров с небесного свода.

Отец Владимир осторожно подошел к закопченным остаткам стен, прислушался. Да, ему не показалось. Из-под руин доносился слабый стон. Может быть, звонарь жив? Может, ему еще можно помочь? Священник смутно помнил, что спит и что этот сон повторяется не в первый раз. И что помочь на самом деле нельзя. Но он обязан был хотя бы попытаться.

Искать звонаря долго не пришлось. Хриплый, затихающий стон доносился из-под обломков кровли, и отец Владимир поспешил приподнять лист железа. Рука. Обгоревший рукав камуфляжной куртки. Кажется, хорошо знакомой куртки. Священник лихорадочно принялся разгребать горячие кирпичи, обжигая руки и не обращая на это внимания, хотя погребенный под развалинами стонать перестал. Да, знакомая куртка и лицо тоже знакомое. Знакомое и мертвое. А тело погребено под тяжелой плитой. Виктор. Теперь ему уже не понадобится ничья помощь…

Отец Владимир сел прямо на землю, бессмысленно глядя прямо перед собой, закрыл глаза. Старые счеты, пустая обида. А потом наступает момент, когда ничего нельзя исправить. Впрочем… стоп. Это ведь сон, а раз это так, то нужно как можно скорее проснуться. Но как? Чтобы человек очнулся, его должен кто-то позвать, а кто может позвать в совершенно пустой квартире? И словно в ответ темноту разорвал телефонный звонок.

Разумеется, мобильник надрывался, причем уже не в первый раз — на экранчике высвечивалась надпись «3 неотвеченных вызова». Кто бы мог звонить в такое время — три часа?! Отец Владимир взял телефон в руки. Незнакомый номер. Сбросить вызов и попытаться снова задремать? Эх, надо же забыть на ночь выключить проклятую пищалку! Он ответил:

— Алло?

Голос на том конце оказался настолько неожиданно, нереально знаком, что священник сначала засомневался, удалось ли ему проснуться на самом деле. Виктор.

— Отец Владимир! — резкий, отрывистый, командирский голос. Живой. — Как хорошо, что я все же до вас дозвонился. Вы мне очень нужны.

— В чем дело? — сухо спросил священник, хотя рука, державшая аппарат, подрагивала. Только не Виктор. Только не сейчас. — Особенно в такое время суток. Если вам срочно понадобилось убить дракона или, там, лешего уничтожить, то это по вашей части. Полагаю, вы отлично справитесь и без меня. Мне казалось, в прошлый раз мы друг другу все сказали.

— И даже слишком много. — В голосе «мангуста» явно звучала горечь. — Но сейчас дело не во взаимных претензиях, мне в самом деле нужна ваша помощь. Срочно. И никаких драконов мне убивать не надо. Зато надо срочно куда-то пристроить семерых одержимых детей-сирот.

Отец Владимир машинально глянул на календарь, стоящий на тумбочке, рядом с телефоном. До первого апреля далеко.

— К-каких детей, сирот, вы сказали? — слабым голосом выговорил он. — Я так понимаю, вы не шутите, Виктор?

К сожалению, командир «мангустов» не шутил. И времени на размышления почти не оставалось. Сонная одурь мигом слетела, мозг лихорадочно заработал, ища выход. Через три часа все они будут здесь, у него в квартире, а еще в течение суток дети должны быть пристроены в надежные руки. После того как он сам прочитает над ними экзорцизм, окончательно избавляя их от воздействия неупокоенных «союзников».

А потом придется ехать в несчастный детский дом, где всех этих ребят уже считают погибшими, разбираться с самими «союзниками»… И все же главное — найти новый дом для ребят, вырвавшихся из цепких объятий известной организации.

Недопитый чай остывал в чашках, всеми забытый, никому не нужный. За окном сгущались сумерки, а холодный октябрьский ливень хлестал в окна, не таясь и не притворяясь более моросящим летним дождичком. Даже внутри было прохладно и как-то сыро, неуютно — так всегда бывает в московских квартирах, пока не начнется отопительный сезон. Должно быть, именно поэтому собеседники предпочли согреваться хорошим коньяком.

Бутылку «Хеннесси» принес, разумеется, Виктор. Скромных доходов отца Владимира хватило бы разве что на коньяк «Московский».

— Может, последняя зарплата, — буркнул Кононов, доставая из сумки пузатую бутылку, — решил шикануть напоследок.

— Все под Богом ходим, — дипломатично откликнулся его товарищ, извлекая хрустальные рюмки из приземистой старой горки. — Может, и не последняя. Чем дело-то кончилось? Я думал, вы сразу под трибунал или срок получите.

— Я тоже, — признался Виктор. — Хотя спасибо на добром слове, ничего не скажешь. Удивительно, что удалось отбрехаться, на детишек все свалил. Может, нехорошо, но их, я надеюсь, уже не отыщут, а мне совсем не хотелось садиться ни за что ни про что. Пусть даже за непреднамеренное убийство. Я до сих пор каждый день жду, что по крайней мере контору нашу прикроют, но вроде пронесло пока. И заплатили. Спасибо Никите и остальным ребятам, что Филимонова нашли. Правда, из него толком ничего не удалось вытащить, все еще немного не в себе. Придется им его в отставку по состоянию здоровья отправить.

— За удачу, — поднял тост отец Владимир. — Чтобы все закончилось хорошо.

Виктор приподнял бровь, но покорно взялся за рюмку, чокнулся со священником и отпил терпкой янтарной жидкости.