Ушелец - Максим Хорсун Страница 29

Тяжело дыша, Раскин склонился над мертвецом. Полагалось посмотреть на его лицо.

Зачем, правда, — не понятно. Да и не очень-то ему хотелось это делать. Но что-то внутри настойчиво толкало вперед: «Загляни! Загляни!» Он примерно представлял, что ему предстоит увидеть: почерневшее обезвоженное лицо; маску из темной, растрескавшейся коры, насохшую на оскаленном черепе.

Как у тех восьми. Из его группы.

Забвение продемонстрировало ему свой подчерк.

Но он должен, должен был заглянуть в лицо этого несчастного!

Как ни крути! Как ни сопротивляйся! Он был должен!

Раскин, превозмогая себя, приподнял погибшего за плечи. Со шлема сорвался пласт пыли и завертелся, подхваченный струящимся у поверхности «воздушным» потоком. Покойник почти ничего не весил. Это было необычно, даже несмотря на пониженную силу тяжести. Ушелец легко оторвал его от земли, лишь руки мертвеца с растопыренными пальцами так и остались устремленными вперед. Ну, это было нормально. Вообще трупам полагалось коченеть.

Затаив дыхание, Раскин развернул покойника лицом к себе.

В лицо дохнула непроглядная тьма.

Раскин отшатнулся.

Кратер на ночном полушарии. Кратер, внутри которого обитала абсолютная чернота.

Но это был всего лишь темный светофильтр! Темный светофильтр, опущенный на забрало шлема.

Раскин скривил рот в невеселой усмешке — в его скафандре точно стало слишком жарко. Вот уже галлюцинации… опять начинаются. Да, Забвение в этот раз приготовило для него насыщенную программу. За последние тридцать минут он ощутил вкус жизни сильнее, чем за полгода на Земле.

Он протянул дрожащую руку, чтобы поднять стекляшку, будь она трижды проклята. Ему все равно нужно было взглянуть на лицо этого человека, будь он проклят столько же раз…

Втянул воздух сквозь одеревеневшие губы и рванул фильтр вверх.

Внутри оказалось пусто. На прозрачном щитке шлема лежали мохнатые клубы пепла.

Раскин оторопело тряхнул скафандр за плечи, и пепел посыпался вниз. На забрале остался рисунок, который много бы чего сказал тому, кто умеет гадать на кофейной гуще. Но не ушельцу.

И вновь он не успел ни удивиться, ни испугаться.

Где-то за его спиной зародился и разнесся по ложбине звук, место которому было никак не в этой части Большого Космоса. Хотя, о каких вообще звуках может идти речь в жиденькой углекислотной атмосфере Забвения?

Празднуя дурня в Ганновере, Раскин как-то посмотрел по кабельному увлекательный документальный фильм о касатках. Его головизор постоянно работал либо на образовательном канале, либо на культурном; ушелец считал, что таким образом он сможет заполнить некоторые пробелы в образовании. И сейчас, стоя под чужими звездами с покойником в руках, Раскин вспомнил об ультразвуковой эхолокации этих грациозных океанских созданий.

То, что Раскин услышал, было сродни пению кита.

Он обернулся, выпуская из рук скафандр с останками.

И едва совладал с метаморфозой, которая началась рефлекторно. Трехгранный шип вырвался из запястной пазухи левой руки и застрял под перчаткой, полностью блокируя движения кисти.

Над вершиной гребня парил кухуракуту.

Когда-то давно, еще в «учебке», Раскину показывали несколько невнятных роликов в низком разрешении о ксеносозданиях: паукообразных ххта и черти-что-подобных кухуракуту. Представители этих цивилизаций (в отличие от расы Обигуровских спор) на пространство людей не претендовали и носа к Земле не совали даже под видом дипломатических миссий. Их корабли ни разу не наблюдались в пространстве, которое считалось человеческим, — сфере, радиусом в пятнадцать световых лет вокруг Солнца. Поэтому знания, которыми располагали люди о своих ближайших соседях по Галактике, были минимальными. Практически они ограничивались самоназваниями этих рас и заверениями последних о своем нейтралитете по отношению к Солнечной Федерации.

Интересно, эти болваны на «Ретивом» и «Микадо» видят, что у них под носом разгуливает чужой? И как кухуракуту смог пережить «волну»? Или инопланетянин только что высадился?

Кухуракуту безучастно висел в полуметре над скалой, удерживаясь в неизвестно каком поле. Его полупрозрачное тело сверкало, как драгоценный камень, на фоне черно-красного неба Забвения.

Было непонятно, куда именно смотрит плоская дискообразная голова чужого. Может, во все стороны одновременно. В ее глубине перемигивались огоньки: желтые, голубые, белые… Существо, видимо, размышляло. От тонкого, как ножка гриба, тела отходили восемь щупалец: по четыре в средней и нижней его части. Оба «пояса» псевдоподий неспешно вращались параллельно земле, будто вертолетные винты.

Раскин суетливо завертел верньеру, выводя громкость рации до предела. Но динамик не проронил ни звука. Тогда ушелец выругался и схватился за рычажок пьезомеханизма. Зажегся желтый глазок, подсказывая, что на рацию поступает питание. Шлем наполнился треском статики.

Раскин облизнул потрескавшиеся губы.

— Всем, всем! Слышите вы меня или нет: я вижу кухуракуту! На Забвении — кухуракуту! Здесь… М-мать!..

Индикатор питания погас. Раскин снова дернул рычажок. Вывернул его из паза «вместе с мясом». Зашвырнул за «скаут», отправив по широкой параболической траектории.

Не было у него ни одной инструкции, как вести себя в подобной ситуации. Протянуть кухуракуту руку со словами: «Как представитель человечества сердечно приветствую вас…»? Игнорировать чужого? Продолжать выполнять миссию, будто это то ли растение, то ли животное, то ли простейшее, то ли высшее создание не стоит над душой? Или, может, броситься на него с криком: «Убирайся прочь с планеты! Спасай свою задницу, даже если она у тебя отсутствует…»?

Но ломать голову долго не пришлось: кухуракуту пропал. Так же исчезает солнечный зайчик, если повернуть зеркало под другим углом. Только что сиял — теперь ни слуху ни духу. Над тем местом, где только что находился инопланетянин, повисло облако густой пыли, по форме напоминающее каракатицу.

Ладно. Был кухуракуту — нет кухуракуту. Может, опять привиделось.

Раскин достал из набедренной сумки сигнальный пистолет. Зарядил его ракетой. Конечно, не бог весть какое оружие, но нужно было иметь под рукой аргумент на случай возможного «контакта». На случай, если кухуракуту все-таки не привиделся.

Дьявол!

А ведь прав был Шнайдер, на борту «скаута» действительно имелось нечто представляющее угрозу для Грибницы, раз Треугольник забросил сюда своего пса — кухуракуту. Причем агент чужих практически преуспел: вышел на объект, считай, что в одно время с человеком. Где сейчас может быть тварь, способная столь молниеносно исчезать, сам черт не ведает. И пока он, ушелец, роняет на подбородок слюни, понял Раскин, кухуракуту, вполне возможно, хозяйничает внутри корабля. То есть та призрачная надежда, ради которой его заставили вновь погрузиться в пыль и песок Забвения, вот-вот канет в небытие.