Империя травы. Том 1 - Тэд Уильямс Страница 29

– Что ты хочешь делать? – спросила Нежеру.

– Вам незачем знать об этом заранее – вы все увидите, когда придет время. – Певец посмотрел на Мако, который лежал на очищенном от снега камне, завернутый в свой плащ. – Как себя чувствует наш обожженный драконом раненый? У него появились признаки выздоровления?

Его вопрос удивил Нежеру.

– Выздоровления? Он находится на пороге смерти. Командир получил страшные раны, и я сомневаюсь, что он проживет еще несколько дней. Когда он приходит в себя, то лишь шепчет и поет. Он утратил разум.

– Поет? – Саомеджи впервые показал хоть какой-то интерес. – Это любопытно. Позднее я его осмотрю.

Через два долгих дня они, наконец, добрались до широких предгорий. Теперь склон стал более пологим, однако они по-прежнему выбивались из сил, в том числе и могучий гигант. Когда день заканчивался, Го Гэм Гар мог лишь есть и спать. Мако ехал на санях с драконом, практически не приходя в себя, день проходил за днем, но его раны не заживали и даже не зарубцовывались. Нежеру не сомневалась, что командир находится на пороге смерти, и хотела, чтобы он умер поскорее.

По мере того как они спускались все ниже, Саомеджи начал собирать круглые камни вроде тех, которые он наполнял огненным жаром и использовал в качестве оружия против смертных разбойников во время путешествия Руки к горе. Каждый собранный им камень – их было уже несколько дюжин – он прибавлял к растущей груде на санях, что невероятно злило гиганта, но Саомеджи не обращал внимания на его жалобы. Изредка Певец выбирал камень другого вида, с зазубренными краями и вставками более яркого прозрачного камня внутри, и складывал рядом с другими.

Наступила середина утра, когда Саомеджи остановил их, темные серые облака скрывали солнце, шел снег.

– Здесь, – сказал он. – Сегодня мы больше никуда не пойдем. Пришло время искать помощь, и мне предстоит трудная работа.

Нежеру не ожидала, что они разобьют лагерь задолго до наступлений темноты, и удивилась еще сильнее, когда Певец приказал гиганту копать яму посреди березовой рощи, лишившейся листвы.

– Что? – прорычал Го Гэм Гар. – Ты хочешь, чтобы я сломал себе не только руки, но и спину?

– Под снегом обычная почва, – сказал Саомеджи. – Да, она замерзла, но ты справишься. Разве ты не жаловался на тяжесть своей ноши? Неужели хочешь и дальше тащить дракона к королеве? Тогда копай, монстр, копай.

Солнце, укрытое пеленой облаков, стояло еще высоко, когда Го Гэм Гар закончил копать яму в мерзлой земле, и его огромные волосатые руки стали грязными и обильно кровоточили. Певец отослал его подальше от ямы и начал снимать камни, которые они привезли на санях. На глазах у Нежеру Саомеджи обошел по широкому кругу то место, где сидел Го Гэм Гар. Гигант смотрел затуманенным и недоверчивым взглядом, как Саомеджи, тихонько что-то напевая, расставил камни по широкому кругу вокруг гиганта, так что каждый находился не более чем в шаге от соседнего. Когда Саомеджи, продолжая петь все ту же тихую странную песню, закончил первый круг, он снова обошел его, на этот раз поднимая каждый камень и перемещая его к ближайшему, пока они не соударялись.

– Теперь мне нужно сделать важное дело, – сказал Саомеджи гиганту, когда закончил окружать его камнями. – Оно потребует почти всех моих сил. Но даже если я на мгновение потеряю внимание, монстр, не рассчитывай, что у тебя будет хотя бы шанс. Если что-то пересечет границу моего каменного круга, я сразу узнаю и не стану выяснять, кто это сделал, а сожгу его изнутри.

Го Гэм Гар смотрел на него из-под мощного нависающего лба.

– А что, если я не буду шевелиться, а круг пересечет что-то еще? Что, если через твой круг песни пролетит птица? – спросил гигант.

– Тогда, как только я пойму, что случилось, я приостановлю твое наказание. Я не хочу тебя убивать, если в этом не возникнет необходимости – до тех пор, пока мне нужна твоя сила.

Глаза гиганта вспыхнули, как зеленый болотный огонь, а потом его могучая рука потянулась к ближайшему камню, с очевидным намерением выбить мозги Саомеджи. Руки Певца были скрыты внутри рукавов, и Нежеру не заметила никаких движений, но через мгновение Го Гэм Гар рухнул на землю, словно сбитый могучим ударом, и остался лежать, стоная и дергаясь от боли.

– Ты останешься внутри круга до тех пор, пока я не позволю тебе его покинуть, – только и сказал Саомеджи, после чего повернулся спиной к бившемуся в судорогах гиганту.

Нежеру продолжала смотреть, как Саомеджи взял другие круглые камни и выложил ими дно ямы, выкопанной Го Гэм Гаром, после чего приказал Ярнульфу и Нежеру принести снега и закидать им камни в яме. Наконец Саомеджи сложил зазубренные камни так, что они образовали несколько странных фигур в центре ямы, и также засыпал их снегом.

– Теперь я требую от вас молчания, – сказал Саомеджи. – Не говорите со мной и не подходите, если вам дорога собственная жизнь.

Он приподнял свои одеяния и сел рядом с наполненной снегом ямой. Нежеру и Ярнульф продолжали на него смотреть, а Саомеджи опустил подбородок на грудь и запел.

В какие-то мгновения его песня становилась почти понятной Нежеру – ей казалось, будто она даже слышит искаженные версии слов «бассейн», «чешуя дракона» на языке хикеда’ясао, – но в другие моменты она воспринимала лишь странные гортанные ритмичные звуки, повторяющиеся снова и снова. Ярнульф пристально смотрел на нее, но на его лице застыло холодное выражение. Недовольная собственной реакцией, Нежеру почувствовала себя неловко и быстро отвернулась.

Песня продолжалась, над насыпанным в яму снегом начал подниматься пар, и сугроб стал постепенно оседать. Саомеджи нагревал камни, чтобы растопить снег, это не вызывало сомнений, но все остальное оставалось совершенно непонятным. Глаза Певца были устремлены в какую-то непонятную точку над сугробом и смотрели в пустоту, руки вытянуты вперед ладонями вниз в сторону поднимавшегося пара.

Когда снег в яме растаял и образовался бассейн с водой, над которым поднимался пар, Нежеру заметила едва заметный свет на поверхности – невозможные цвета, зеленовато-красный и пурпурно-желтый, кружащие в булькающих глубинах, точно светлячки. И еще она почувствовала, как что-то меняется вокруг нее, сжимается воздух, словно кто-то задерживает дыхание, и у всех окружавших их звуков, казалось, появилось таинственное эхо. Саомеджи начал заметно потеть, что крайне редко случается с полукровками; пот стекал по его длинному подбородку и капал в бассейн, но Певец не обращал на это ни малейшего внимания, погрузившись в состояние транса.

«Он делает Свидетеля, – внезапно сообразила Нежеру и сильно удивилась. Камни и чешуя, бассейны и костры – она слышала, как Иби-Хай несколько раз произносил молитвы, и теперь поняла, что пытался сделать Саомеджи. – Но как такое возможно? Не вызывает сомнений, что ни один из Певцов, за исключением, быть может, Ахенаби, не обладает такой силой! Даже подготовленный член ордена Эхо неспособен создать такой мощный инструмент из ничего!»