Обет блондинки - Георгина Золотая Страница 29

Лайза была более спокойна в высказываниях. Она еще раз попросила прощения у всех, начиная от меня и заканчивая графом, не забыв о капитане. Извинения приняли.

Подольстилась называется.

* * *

Шла вторая неделя нашего полета. За это время мы познакомились практически со всеми обитателями корабля. А что еще было делать? Ведь, нам надо было сосуществовать всем вместе еще долгое время.

Три раза в сутки по земному времяисчислению мы собирались все вместе для приема пищи. Все остальное время каждый из членов экспедиции распределял самостоятельно. К членам экипажа это, ясное дело, не относилось по понятным причинам. Они работали круглые сутки. Если не дежурили, то находились в состоянии готовности, чтобы при возникновении внештатной ситуации не допустить гибели экипажа и пассажиров.

Лайза не вылазила с камбуза, постигая азы приготовления пищи в космосе. Она то и до этого интересовалась готовкой, а после наложения повинности в виде дежурств по кухне, и вовсе жила рядом с кастрюлями.

Моя помощница с огромным интересом изучала новые рецепты блюд, о чем постоянно со мной делилась. Еще с ее губ не сходили похвалы в адрес шеф-повара корабля. В нем она души не чаяла, считая эталоном. Я посмеивалась в кулачок, но никак не комментировала высказывания Лайзы в адрес Лукаса. Кажется, я наблюдала за стадиями развития любви андроида к человеку.

Рыжеволосый кок занимал все мысли моей помощницы. И я не знала как к этому относиться.

Сегодня я задержалась в обсерватории и спешила, чтобы не опоздать к ужину.

Проходя мимо каюты капитана, обнаружила, что дверь не плотно прикрыта, а точнее открыта на целую ладонь. Из кабинета Маршала доносился громкие голоса и мужской смех.

Пресловутое женское любопытство заставило меня прислушаться. Не каждый день можно узнать о чем говорят мужчины.

— И эта бочка обходит меня на повороте. Я чуть равновесие не потерял, — услышала я голос графа. Уж его интонации я не перепутаю ни с чьими другими.

Меня как будто кипятком ошпарили. Перед глазами все потемнело. Стало трудно дышать. Сердце сорвалось с галоп, словно бешеное.

Какие-то несколько слов, вроде бы ничего не значащих, но таких колючих.

Буквально на днях я столкнулась в дверях столовой с Дитрихом фон Кромом. Это вышло совершенно случайно. Я задумалась о Лайзе, и не обратила внимание на спешащего графа. Вроде бы ничего страшного не случилось, я извинилась за то, что налетела на мужчину. Инцидент был исчерпан. А оно вон как повернулось. Теперь об этом случае граф во всю рассказывает где только можно.

Я уважала капитана и мне было крайне неприятно узнать, что мою персону обсуждают в кулуарах лайнера.

Лишь бы себя не выдать. Не показать, что я слышала неприятные слова. Я закусила кулак и стрелой понеслась, чувствуя как несется кровь по моим венам, перекачиваемая колотящимся сердцем.

С трудом добралась до своей кровати, понимая, что еще чуть-чуть и расплачусь.

Так бывает. Чаша терпения наполняется по капле. А потом, когда совсем не ждешь, она переливается через край.

Случайно услышанная фраза оказалась последней каплей, доконавшей меня.

В сознании один за другим закрутились обрывки воспоминаний.

— Толстая тетя…

Это маленький мальчик указывал пальцем в моногоне.

— Бочка…

Обидное слово услышанное в переходе.

— Жирная…

Луна знала что сказать, чтобы сильнее обидеть.

— Безобразная…

Джеку понравилось инициатива любовницы.

— Дай пройти… Куда прешь, корова?

Как назло всплыли слова кого-то из врачей, застывшие в сознании.

— У пациентки избыточный вес, надо увеличить дозу препаратов на пятьдесят процентов. Нет. Лучше на семьдесят, боюсь, что иначе все уйдет в жир…

Болезненные воспоминания, словно жалящие иглы впивались в мозг, заставляя содрогаться снова и снова.

Даже слова мужа, заявившего, что очень много ем и потому стала такой, меня задели меньше, чем его предательство.

А тут, всего несколько слов, сказанных даже не в лицо, а за глаза, зацепили со страшной силой.

Я всегда считала, что сколько бы не было человека, какие размеры одежды он не носил, это не играет роли на то, какой он есть. Все насмешки, колкости по поводу моего веса были обидны, но не настолько, чтобы по этому поводу волноваться. Не одна я тучная. Таких как я много. И если все будут обращать внимание на слова окружающих, то мир всколыхнется от выплеснувшей злости. Все худые потому и гнобят полных, потому что они злые от недоедания. Голод самый страшный раздражить, который может быть.

Вызов коммутатора вывел меня из глубокой задумчивости, перемежаемой всхлипами. Плакать легко. Особенно в подушку. Особенно, когда никто не видит.

Звук раздражал. Писклявый. Прерывающийся.

Выключить?

Нет. Нельзя. Иначе прибежит Лайза. Начнет спрашивать что, да как, а что я ей скажу?

Почему-то в этот раз мне меньше всего хотелось делиться с подругой переживаниями.

Я представила ненавистное лицо Дитриха фон Крома с застывшей миной презрения. Видимо, он с ней и спал, настолько она к нему приросла.

— Да, — ответила, приняв вызов.

— Сандра, ты где? Тут уже все собрались. Представляешь, я сегодня испекла такие пончики. Мне Люк подсказал такую фишечку, что я просто в восторге. Выпечка такая, что пальчики оближешь.

Я представила пончики, лежащие на тарелке, посыпанные сахарной пудрой, и мне стало тошно. Желудок внутри начал непроизвольно сокращаться. Желчь хлынула из железы.

— Лайза, я не приду кушать.

— Что? Почему? — заволновалась подруга.

— Что-то мне дурно, — очередной приступ скрутил тело.

И я непроизвольно застонала.

— Я сейчас буду, — услышала голос Лайзы, прежде чем отключиться.

* * *

— Так. Так. Так. Что у нас тут, милочка? — невысокого роста пузатенький доктор осматривал меня, возлежащую на белоснежной простыне в медицинском отсеке корабля «Слеза пророка». — Где болит?

Станислав Ло был большим балагуром, душой компании. Но помимо этого он еще являлся чудесным доктором, как о нем отзывались все на корабле. В команде Маршала мужчина был с самого начала, с самого первого набора членов экипажа.

— Вот тут. Я положила руку на живот, показывая где режет.

— Сейчас мы тебя просканируем с ног до головы и узнаем что же случилось.

Ло включил сканер, предварительно выведя сигнал с прибора на большой экран. В медицинском отсеке на стене висел допотопный старинный аппарат, который ни разу не подводил хозяина, как говорил он сам. Кроме старичка экрана все остальные приборы были современными и многофункциональными.